Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

Мне кажется, последнее – сомнительный аргумент, но… Не разубеждать же его. Доггер не работает один. Мистер Тернер буквально вчера приходил к нам на чай, они с Доггером о чем-то долго беседовали – я пыталась подслушать у двери, но была изгнана суровым «Агата!». У Доггера, конечно, хороший слух, но не настолько, чтобы услышать, как захожу в кладовку четко над его кабинетом. Если поставить у одного из бельевых шкафов табуретку, подтянуться и зависнуть в пространстве, уперев правую ногу на подозрительно удобный для этого дела выступ, можно услышать, о чем говорят в кабинете. К своему стыду – хотя отчего к стыду – своему удовольствию, я обнаружила эту вентиляционную шахту еще в детстве и таким безопасным способом проверяла, на месте ли отец. Если он отсутствовал, можно было пробраться в кабинет и напасть на шоколадные гостевые конфеты. Думаю, пора снова начать пользоваться этой кладовкой – что стоит без дела? Как Доггер уговорил мистера Тернера поучаствовать в своей… военной операции? Или тут дело в самом мистере Тернере? Хотя и выглядит милой черносмородиновой булочкой, я помню, как именно он поставил Мэттью на место. Вообще, Доггер обладает удивительными коммуникативными навыками, которые отчего-то совершенно не распространяются на меня: днем перезвонил лорд Эшертон лично и неожиданно заискивающим голосом уверил, что хочет вести дела именно со мной, а не с мистером Доггером. Последнее он повторил раза четыре за беседу и отказался от процента.

– Можешь тогда открыть свое детективное агентство. Будешь как Пинкертон. «Мы никогда не спим», и все такое.

– И не едим. – Он бросил на меня недовольный взгляд. Не думала, что мужчина будет так интересоваться количеством съедаемых мной ложек фасолевого супа. Не удивлюсь, если он строит диаграммы. Сегодня осилила целых пять, это успех. – Найму себе секретаршу и младшего помощника.

– Секретаршу. Длинноногую и помоложе?

– А ты согласишься? Думал, будешь метить на помощника минимум.

– Какой ты льстец, оказывается. – Он довольно улыбается. – Нет, я лучше напишу детектив по мотивам.

– О. И кем в нем буду я?

– Кем-то навроде Гастингса.

– Терпеть его не могу. – Вот ведь новость. Гастингс душка, как по мне. – А ты, значит, Пуаро?

– Мне пойдут усики?

– Сомневаюсь. И как назовешь?

– Не знаю, названия обычно придумывает Блэквуд. У меня всегда выходит что-то вроде «Холмски и смертельный тычок вилкой». Придумай ты.

Доггер молчит так долго, что успеваем проехать больше полпути, как вдруг продолжает:

– А как ты меня называла? Святым кем?

– Петром вроде бы.

– Точно. – Еще немного медлит, будто с силами собирается. Ну, если он не выдаст сейчас что-то поистине гениальное, я разочаруюсь: – «И он любил ее сильнее, чем святой Петр ненавидел грех». Как тебе?

Таращусь на него во все глаза.

– А таинственный он… это как бы… – Доггер кивает. – Умопомрачительно. Еще пару настолько же льстивых ходов, и, может быть, я действительно принесу тебе чая.

Доггер смеется, я отворачиваюсь и улыбаюсь в окно так долго и широко, что начинают болеть скулы. Вот это да. Вот это название. Всем названиям название.

Эпилог

Щедрый дар

Когда похищаю Доггера с крыши, рабочие ликуют.

– Носферату покидает замок!

Я удивленно оборачиваюсь. Самый молодой – Робин, по-моему – стоит во весь рост и довольно улыбается собственной шутке. Пара его товарищей по бригаде гогочет. Впрочем, увидев, как внимательно я на него смотрю, Робин осекается и с чрезмерным усердием начинает что-то прибивать.

– И ты ничего не ответишь? – Догоняю Доггера и беру его под руку.

– Зачем? Пусть повеселятся. Я же скоро вернусь. – Он склабится, как вампир, и издает маниакальный смешок.

Некоторое подобие худого мира Доггер с рабочими заключили лишь неделю назад. Хотя даже такое определение их отношений слишком оптимистично – прораб просто сломался, уступив первенство. До этого они с месяц препирались по всем мыслимым и немыслимым вопросам, потому что Доггер неожиданно для прораба решил контролировать процесс от и до и даже скакал по крыше, как заправский горный козел, вызывая раздражение и уважение одновременно. Он заставлял рабочих переделывать палки – нет, как же это называется… лаги! – снова и снова, подавляя бунты в зародыше. Остается надеяться, они не организуют стачку, как в двадцать шестом… Прораб, видимо, думал, что можно будет сделать кое-как, ведь нанимала его женщина, пусть и по рекомендации, а тут неожиданно появился какой-то козел… горный, разбирающийся в вопросе и разрешающий устраивать всего лишь два перерыва за смену. Обидно!

– Откуда они знают про Носферату?

– Может, фильм смотрели… А ты не хочешь сходить в Гомонт в Лидсе?[50]

– О, ты приглашаешь меня на свидание? – Я пытаюсь выдерживать строгое выражение лица. В последнее время удается все хуже и хуже. – Как неожиданно. Я подумаю.

– То есть замуж выйти ты за меня согласилась… – На самом деле предложение сделала я, значит, согласился он. Стоит занести этот факт в анналы семейной истории. Полстакана виски, и какой прекрасный результат! – А насчет кино подумаешь?

– Ты сравнил, конечно. Может, у тебя ужасный художественный вкус. Поход в кино – серьезное мероприятие.

– И ты так разочаруешься, что бросишь меня у алтаря?

– Естественно, как Роланд Сильвию. Взмахну юбками, и только ты меня и видел.

– О, в таком случае надо изучить рецензии, чтобы не опозориться.

– Как вчера? 6:3.

Доггер морщится, как от зубной боли. Достойно проигрывать он так и не научился. Но у него будет масса возможностей потренироваться.

– Ты что-то сделала с кубиком, чтобы выпадали сплошные шестерки.

Это называется контролируемый бросок, дурачок. Ловкость рук, четыре месяца упражнений – и вуаля, ты глотаешь пыль из-под моих змей.

– Тебе просто тяжело принять реальность, в «Змеях и лестницах» ты аутсайдер. Но можешь покаяться прилюдно на воскресной службе в церкви, и мы начнем собирать пазл. Там нет соревновательного момента.

– Да ни за что я не уступлю такому мелкому жулику, как ты.

– Доггер, я, между прочим, леди. – Оскорбленно посопеть никогда не бывает лишним.

– Вспомни об этом, когда в следующий раз будешь двигать лестницы, пока я отпиваю чай, дорогуша.

Я притворно ахаю, он остается вполне довольным произведенным эффектом и поднимается по узкой чердачной лестнице. Тут его прорыв в авангард оправдан – самостоятельно поднять люк у меня не хватит сил. Точнее, хватит, но я не хочу потом счищать пыль с платья, а Доггер после нескольких часов на крыше выглядит как типичный разнорабочий.

Я зажигаю свет и подвожу его по лабиринту из мебельной рухляди к двум шкафам. Между ними узкий проход. Зачем