Бесплодные земли (автоперевод) - Дуглас Престон

«Ребята, — раздался спокойный голос капитана, — у нас тут турбулентность при ясном небе». Он помолчал. «Я попробую обойти её».

Вертолёт снова накренился и сильно тряхнуло. Уоттс был напуган, но ещё больше он боялся показать это. Он сглотнул, надеясь, что они пройдут как можно быстрее. Он ничего не скажет, не задаст вопросов, сохранит на лице безразличное выражение. Он оглянулся на HRT: их лица по-прежнему оставались бесстрастными, но он догадывался, что в их головах, вероятно, крутятся похожие мысли. Он посмотрел на Шарпа, который ёрзал на сиденье, закрыв глаза, словно подыскивая удобную позу для сна.

На самом деле, не о чем беспокоиться, сказал себе Уоттс, наблюдая, как Шарп устраивался на свои места: у ФБР были лучшие пилоты вертолетов, и они бы не летали, если бы это было небезопасно.

А они бы это сделали?

Никто не проронил ни слова, пока вертолёт продолжал гудеть в ночи. Уоттс поднял взгляд и увидел звёзды сквозь лёгкую дымку пыли. Он был знаком с такой погодой в Нью-Мексико: одна из тех странных бурь, что налетают ясной ночью в пустыне, ночью без облаков и дождя — только жестокие порывы ветра и сокрушительная пыль.

Опустив взгляд, он теперь мог различить слабое свечение города на далеком северном горизонте – вернее, два слабых свечения рядом, которые могли быть только Фармингтоном и Блумфилдом. Это означало, что они, должно быть, планировали обойти турбулентность с севера.

«Сколько времени займет этот крюк?» — спросил он пилота.

Трудно сказать. Минут тридцать, может, больше. Проблема в том, что турбулентность в ясном небе не видна на радаре, поэтому я не могу точно определить её масштаб. Именно это и делает её опасной — наряду с восходящими потоками и пылью.

Уоттс откинулся назад, чувствуя, как раздражение смешивается с нервозностью. За тридцать минут с Корри и остальными может случиться многое.

56

СО СВЯЗАННЫМИ ЗА СПИНОЙ РУКАМИ НОРУ и остальных вывели из каньона по, очевидно, скрытой тропе, по которой культисты пробрались вперёд, обошли их и устроили засаду. Нора поняла, что пока они карабкались по расщелине каньона, думая, что сбегают, члены культа, очевидно, разгадали их план и затаились, готовясь захлопнуть ловушку.

Главный культист – фигура в белом – нёс большой фонарь «Маг» в дополнение к револьверу. У нескольких других были налобные фонари, закреплённые на их рыжих волосах. Никто не говорил, кроме Скипа, который – язык которого, видимо, развязался от коктейля из тревоги, обиды и наркотиков – начал нести ругательства. «Вы, ребята, кучка позеров», – громко говорил он. И «Придурки, которые играют в индейцев с каменными ножами и проводят фальшивые ритуалы, якобы постигая мудрость древних, – но современные удобства, такие как фонарики и пистолеты, – это нормально, не так ли?» И «Жаль, что мы расстреляли вашего основателя -мудака, Оскарби, в конфетти». Его игнорировали, пока он не сказал: «Нора, можешь ли ты поверить, что этот клоун в белом, со всеми его страшными отпечатками рук, днём всего лишь сутулый академик по имени Бромли…»

В этот момент фигура в белом резко повернулась и ударила Скипа по голове рукояткой пистолета, отчего тот упал на землю. Двое телохранителей схватили Скипа и подняли его на ноги, ошеломлённого, с залитым кровью лицом.

На мгновение Нора ощутила шок и недоверие. Злобный, кровожадный главарь — это Бромли, тот самый придурок, которого Корри допрашивала? Но почти сразу всё сложилось воедино, и всё стало проясняться. Он не был похож на психически неуравновешенного лидера культа вроде Чарльза Мэнсона — но разве не так всегда говорили о серийных убийцах, когда уже было слишком поздно? А здесь, в этом наряде, — законченный псих.

Скип, под воздействием наркотиков или нет, похоже, немало узнал с момента своего первого пленения. Но оглядываясь назад, это становилось логичным. Оскарби не уехал в Мексику. Он погиб в каньоне. Бромли, должно быть, взял на себя руководство культом. Она на мгновение задумалась, как умер Оскарби. В любом случае, его последователи бережно сохранили его тело, несомненно, подпитывая слухи о его возвращении в Мексику.

Скипа, истекающего кровью и теперь молчащего, вели вперёд по тропе, за ним следовали Нора, Корри и остальные культисты. Тропа шла по краю каньона несколько миль, прежде чем спуститься вниз через скрытую расщелину в скале.

Норе пришло в голову, что с этой точки обзора на краю обрыва кто-то мог заметить пламя на том месте, где разбили лагерь Скип и Эдисон. И кто-нибудь с достаточно мощным биноклем мог бы наблюдать за этим берегом реки — проверить, не пыталась ли она и остальные сбежать в этом направлении.

Расщелина спускалась к каньону через ряд крутых каменных лестниц, искусно проложенных в трещинах и расщелинах скалы – очевидно, это была древняя тропа. Когда они вышли на дно каньона, Нора увидела отблески костра на плато – месте, где проводились ритуалы. Их провели по дну каньона, а затем на вершину. После того, как их доставили к входу в киву, им развязали руки.

Белая фигура — Бромли — указала пистолетом. «Вниз».

Они спустились по лестнице, за ними последовали Бромли и несколько членов культа. Четыре слабо пылающих факела освещали пространство, и Нора на мгновение замерла: на изогнутой стене кивы красовалась фреска с изображением Пернатого Змея из ацтекской мифологии. В резных нишах под карнизом, называемых нишос, хранились различные древние сокровища: керамические кувшины, амулеты, дубинки, костяные флейты, лук со стрелами и другие артефакты, хорошо сохранившиеся и представлявшие неоценимую археологическую ценность. В другом нише, отдельно стоящем, стояла большая расписная керамическая чаша, доверху наполненная празиолитовыми камнями-молниями.

Её резко вернул к реальности Бромли, усевшийся на нелепый трон из песчаника. «Выводите хикури».

Двое сектантов принесли ступку, из которой Бромли извлёк воскообразное вещество и скатал его в большой зеленовато-коричневый комок. Один из членов культа схватил Нору сзади, и она почувствовала холодное лезвие каменного ножа у горла.

«Возьми», — сказал Бромли, вставая и подходя к ней, держа в руке жирный шарик. Она почувствовала, как нож впился ей в кожу. Она открыла рот, и он вложил туда этот отвратительный шарик.

«Прожуй и проглоти».

Нора прожевала эту ужасную штуку, а затем проглотила ее, стараясь не вызвать рвоту, понимая, что это будет означать лишь добавку.

Затем появилась миска какого-то вонючего супа, в котором плавали кусочки дохлых насекомых. «Вот и счастливый сок», — громко