Клан - Кармен Мола

– Их вдребезги расколошматили молотком, – ответила Рейес. – Сейчас приедет кто-нибудь из специалистов, чтобы посмотреть, можно ли хоть что-нибудь из этого спасти.

Ее слова камнем легли на сердце всем сотрудникам ОКА: кто-то из отдела по борьбе с киберпреступлениями возьмет на себя работу Марьяхо, кто-то из тех разукрашенных татуировками парней, над которыми она столько раз потешалась, и это будет еще одним доказательством того, что ее больше нет.

– Приехал судья для осмотра и опознания тела, – сообщил такой же мрачный, как и все остальные, Ордуньо.

Он даже не вошел в кухню, а пробормотал эти слова из коридора, не решаясь взглянуть на коллег. Все замкнулись в своем личном горе, и ни у кого не было сил утешать другого. Буэндиа по-прежнему сидел на кухне. Он не хотел возвращаться к будничной жизни. Он знал Марьяхо больше тридцати лет и теперь перебирал в памяти все счастливые и трудные моменты их совместной работы. Крупных ссор у них никогда не было, разве что мелкие стычки, скорее похожие на дружеский обмен колкостями. Марьяхо дарила подарки его детям, потом – внукам, иногда прибегала к его помощи в своем любимом развлечении – вбрасывании в прессу фальшивых новостей. Она подтрунивала над его музыкальными вкусами, которые он перенял у внуков. И оба оказывали друг другу поддержку гораздо чаще, чем это принято у сослуживцев: когда приходилось хоронить родителей, бегать по врачам и в другие тяжелые моменты жизни.

Элена нашла в себе силы войти в гостиную в тот момент, когда служащие суда укладывали тело Марьяхо в пластиковый мешок. Она сожалела о том, что Буэндиа отказался делать вскрытие, поскольку доверяла ему больше других, но его нежелание видеть расчлененное тело близкого человека на холодном столе в морге было ей более чем понятно. К тому же причина смерти Марьяхо не вызывала сомнений: ей стреляли в лицо и в грудь.

К Элене подошел Ордуньо и обнял ее за плечи, за что она была ему благодарна. Они молча смотрели, как из комнаты выносили не коллегу, а члена семьи – той семьи, которую они сами себе избрали.

Когда тело было готово к транспортировке, Мириам убрала в карман блокнот и по очереди обняла всех сотрудников ОКА.

– Мне очень жаль, – прошептала она Элене.

Оставаться в квартире не было смысла. Все распоряжения сделаны, соседи опрошены, фотографии собраны, тело отправлено в морг, криминалисты получили разрешение приступить к работе. Осиротевшие сотрудники ОКА вернулись в офис на улице Баркильо.

Был вечер третьего января, за окнами зажигались огни, светились рождественские елки. Возле дверей магазинов все еще звучали рождественские религиозные песни вильянсико. Занятия в школах пока не начались, на улицах Мадрида толпились туристы и родители, спешившие купить подарки детям ко дню Королей-магов, и это было счастливое время для всех, кроме сотрудников ОКА.

Мириам сообщила, что пришли записи с видеокамер квартала, в котором жила Марьяхо. Основную надежду они возлагали на камеру банкомата, находившегося почти напротив ее подъезда. Мириам и Элена вместе просмотрели их в кабинете и довольно быстро нашли подозрительные кадры. Мириам увеличила масштаб так, чтобы не потерять четкость изображения. Они увидели, или, скорее, догадались, что за минуту до прихода Элены из подъезда вышла молодая женщина в пальто и шерстяной шапке. Хотя шапка скрывала вытатуированные орлиные крылья, Элена сразу узнала Киру.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Это убийца Рентеро.

– Что ж! Уже кое-что! Собирай группу, – распорядилась Мириам, прежде чем снять трубку с настойчиво звонившего стационарного телефона.

Элена поспешила сообщить новость коллегам, которые уныло поджидали ее в общей зоне. Они почти не отреагировали на ее слова.

– Пора за работу. Мы узнали, что Марьяхо застрелила та же наемница, которая убила Рентеро, – Кира. Пока не знаю как, но мы должны ее найти.

– Плохие новости, Элена, – перебил ее Буэндиа.

Он смотрел на экран своего телефона. Сообщения сыпались градом. Их получали все сотрудники ОКА. Прочитав новость, Рейес показала ее Элене.

– Только что опубликовали.

Претенциозный заголовок был рассчитан на сенсацию: «ОКА: скандалы, коррупция, убийства». В статье Отдел обвиняли в нарушениях закона, в несанкционированных арестах, в подтасовке улик и даже в самовольных расправах.

– Они пишут о том, что Сарате расправился с похитителями Чески, а ты – с Виолетой, обвиняемой в убийствах по делу суррогатных матерей…

– Пусть расследуют, мне наплевать. Пусть копаются в чем хотят, – отмахнулась Элена. – Мы не станем реагировать на публикации какого-то интернет-издания.

– Это не интернет-издание, – возразил Ордуньо. – Статью перепечатали все газеты: «Эль Паис», «Эль Мундо», «Ла Расон», «А-Бэ-Сэ», «Ла Вангуардия»…

Из кабинета вышла расстроенная Мириам.

– Вижу, вы уже в курсе последних новостей.

Сотрудники ОКА не знали: продолжать читать в интернете то, что о них написано, – во всех новостях Отдел изображали чуть ли не вооруженной бандой, – или слушать Мириам. Наконец ей все же удалось завладеть их вниманием.

– Я только что говорила с преемником Аурелио Гальвеса. Его фамилия Бенитес, я с ним не знакома. – Мириам пришлось перевести дыхание, чтобы договорить остальное. – Все кончено. Министерство в ужасе от этих публикаций. Деятельность ОКА временно прекращена, всеми незаконченными делами займется другой отдел.

– Ублюдки! Они не имеют права так поступать! – От бессилия Элена ударила кулаком по столу.

– Приказ уже вышел. У нас есть день на то, чтобы освободить помещение. Они пришлют полицейских, чтобы проверить, как мы исполняем распоряжения.

Если Клан намеревался их уничтожить, им это удалось, подумала Элена. Не успев пережить смерть Марьяхо, они получили новый, добивающий удар: закрытие ОКА. Отчаяние овладело всеми. Элену удивил ласковый взгляд Буэндиа, словно благодарившего ее за годы совместной службы, за товарищеские отношения. Она почувствовала гордость за свою команду, за всю проделанную вместе с коллегами работу.

Но их победили.

Элена пошла домой пешком. Спустившись по Баркильо до Алкалы, миновала гостиницу «Four Seasons», в которой толпы народа фотографировали рождественскую иллюминацию, всего за шесть-семь лет приобретшую славу самой впечатляющей во всем Мадриде. На Соль она остановилась перед витриной «Ла Мальоркины»: Марьяхо обожала их пирожные и частенько покупала для коллег, даже если приходилось специально сделать крюк. Элена чувствовала, что не хочет в этот вечер оставаться одна, и ноги сами принесли ее в «Рефра». Она надеялась, что благотворное влияние знакомой обстановки в старом баре, в котором все относились к ней как к родной, вернет ей самообладание, столь необходимое для того, чтобы решить, как жить дальше.

– Инспектор! Сколько лет, сколько зим!

– Что ты делаешь здесь в такое время?.. Разве твоя смена не утром?

– Я поменялся с коллегой, чтобы он мог сходить с детьми на