Клан - Кармен Мола

превратилось в брак с чудовищем? Она знала, что ее обида на Бога скоро пройдет и что глупо предъявлять претензии Ему. Рано или поздно ей удастся пересмотреть весь опыт долгих лет семейной жизни, и тогда в голове сложится новый образ человека, всегда казавшегося ей чудесным. Неужели она была так наивна, что ничего не замечала? А что, собственно, она знала о работе Адольфо, об этом охранном предприятии, которым он руководил? Очень мало, это правда, но именно потому, что всегда предпочитала не вникать, а в тех редких случаях, когда что-то казалось ей странным, просто обходила тему стороной: телохранители, охрана на каких-то мероприятиях, сопровождение торговых судов в тех водах, где свирепствовало пиратство, защита неких персон в зонах вооруженных конфликтов… Несколько раз ее что-то смущало: скомканные или уклончивые ответы Адольфо, его скрытное поведение, но она списывала все на слишком утомительный рабочий день. Однажды она все-таки спросила: «Это наемники? Адольфо рассмеялся: «За кого ты меня принимаешь? За полковника Курца из “Апокалипсиса сегодня”? Командира подразделения “А”?»

Безусловно, ей было о чем подумать и в чем себя упрекнуть, но сейчас в первую очередь нужно беспокоиться об ущербе, который катастрофа нанесла ее семье. Что она скажет детям? Сперва Мириам даже хотела их обмануть, для их же или, может быть, собственного блага. Сказать, что их отцу пришлось срочно уехать – такое ведь уже бывало, – чтобы дать им возможность еще немного пожить в привычном уютном коконе? Но сколько это могло продлиться? Пару дней, не больше. Если дело обстоит настолько серьезно, как представляется сейчас, то очень скоро оно просочится в газеты, и дети обо всем узнают, потому что одноклассники не упустят случая бросить им эту историю в лицо. Мириам потеряет их доверие, и восстановить его будет очень и очень трудно.

А если она скажет им правду? Послушайте, дети, судя по всему, ваш отец – главарь самой крупной из когда-либо существовавших в стране мафий, он повинен в организации торговли людьми, переправляемыми из Африки в Испанию, но это еще не все: он также причастен к похищению африканцев с целью изъятия и продажи их органов, к подкупу полицейских и гражданских гвардейцев, к заказным убийствам тех, кто пытался противостоять его методам, включая, возможно, даже двух высокопоставленных сотрудников полиции, комиссаров Гальвеса и Рентеро. Это только то, что мы знаем на сегодняшний день, но список может существенно пополниться. В приступе мрачного сарказма она даже представила, как Карлота вклеивает в альбом серийных убийц фотографию собственного папы.

Ее горестные размышления прервал телефонный звонок. Отвечать не хотелось, но звонок мог оказаться важным.

– Слушаю тебя, Марьяхо. Ты поработала с компьютером Адольфо Рокаморы?

– Именно потому я и звоню. Послушай, это бомба, материала здесь хватит на то, чтобы засадить уйму народа. Ты и представить себе не можешь, какие имена тут фигурируют!

– Например?

– Не хочу говорить об этом по телефону. Народ очень, очень могущественный, и все увязли в делах Клана по самые уши.

– Ты приедешь в офис?

– Нет, мне нужно просмотреть еще несколько директорий, я не хочу прерываться. А ты можешь ко мне приехать? Обещаю тебя сильно удивить.

Мириам молчала, не зная, что ответить на такое предложение. После слов Марьяхо пропала последняя надежда на то, что Адольфо – лишь вынужденный соучастник всех преступлений или, что было бы еще лучше, просто козел отпущения. А может быть, она надеялась на то, что муж проявил достаточную осторожность и не оставил серьезных улик? Нет, конечно, нет, ее приводило в ужас все, что он натворил, хотя, если пересмотреть теперь все, что она считала в своей жизни безупречным, ей наверняка пришлось бы подумать о собственных моральных устоях, потому что и в них могла обнаружиться какая-нибудь трещина. Но, Боже, когда все это случилось? Когда Адольфо сошел с прямого пути? Смешно задавать такой вопрос! Они познакомились совсем молодыми и вместе взрослели. Они восхищались друг другом, хотя Мириам всегда замечала, что амбициозность мужа имела свои темные стороны. Он был хорошим отцом и прекрасным мужем, этого она никогда не отрицала, но довольно скрытным человеком, и всегда нуждался в собственном пространстве. Возможно, именно этим он ее и привлекал. Всегда готовый к диалогу, понимающий, уравновешенный. Даже в споре с каким-то ненормальным после дорожного инцидента он ни разу не повысил голос. Но были в его душе такие уголки, куда он не допускал даже жену. После долгих лет совместной жизни в нем оставалась тайна, и Мириам она безусловно нравилась.

– Мириам? – окликнул ее голос Марьяхо из телефонной трубки.

– Я попробую до тебя доехать, но, если не смогу, дам тебе знать.

Мириам закончила звонок. В кабинет вошла Элена.

– Твой муж отказывается давать показания. Обещает заговорить, если допрос проведешь ты.

– Вот как?

– Так он мне сказал.

– Вот сукин сын! Он ищет способ сыграть на эмоциях.

– Без всяких сомнений. Тебе придется заковаться в броню.

– Ну что же, если придется, закуюсь. Пусть пока дозревает, я допрошу его завтра.

– Ты хочешь оставить его на ночь в тюрьме?

– А разве не так мы бы поступили с любым другим задержанным?

– Хорошо, сейчас отправим его вниз. – Элена в сомнениях остановилась на пороге. – Ты в порядке? Понимаю, что нет. Но могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Только что звонила Марьяхо. Судя по всему, в компьютере Адольфо есть очень важные сведения, но она не хочет раскрывать их по телефону и предпочитает, чтобы я заехала к ней. Но я не чувствую себя в силах пережить еще какие-то эмоции. И мне нужно поговорить с детьми. Пока я этого не сделаю, мне ни на чем не удастся сосредоточиться.

– Это понятно.

– Можешь съездить вместо меня?

– Конечно. Потом я тебе все расскажу. И дай Бог тебе сил для разговора с детьми.

Мириам улыбнулась Элене благодарной улыбкой – первой со дня их знакомства. Она ни за что не призналась бы в том, что было сейчас для нее самым главным: успеть прибежать в церковь, пока не ушел падре Агустин. Она должна с ним поговорить. Хоть несколько минут провести в храме, собраться с духом, помолиться за себя, за детей и, конечно, за мужа.

Элена не разговаривала с Марьяхо с того вечера, как они поругались. Она знала, что перешла тогда границы, позволив себе отпускать шутки по поводу плачевного опыта подруги с мужчинами, как будто ее собственная жизнь была сплошной идиллией. Она стыдилась своего поведения, как бывало не раз, когда ей доводилось напиться. Но Марьяхо затронула ее отношения с Сарате. Она подвергла сомнению его порядочность, а обида взыграла в ней