Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

вырезку, привезённую из Англии, и рассмотрел фотографии единственного выжившего в авиакатастрофе. Фотография заняла видное место на первой полосе, что неудивительно, учитывая суровость и драматизм изображения. Именно это привлекло его внимание; его привлекла вставка с небольшим портретом Роберта Коупа Харланда, опубликованным ООН.

После крушения он сразу понял, что нашёл человека, которого искал, поэтому собрал рюкзак и сел в самолёт через шесть часов после того, как забрал газету.

Официантка вернулась с едой, и он отложил газетную вырезку в сторону. Она что-то прокомментировала фотографию и крушение, а затем спросила, откуда он. Он ответил, что из Швеции. Он был в отпуске?

«Что-то в этом роде», — сказал он. Он прочитал имя на бейджике у неё на груди:

Шашанна – и заметил, что никогда раньше не слышал такого имени. Она сказала, что, по её мнению, её отец это имя выдумал. Затем она похвалила его английский и сказала, что он похож на…

Он чувствовал себя частью города. Это радовало его, потому что он гордился своей способностью сливаться с окружающим миром. Она ушла, бросив взгляд через плечо.

Он был спокоен, что было необычно, учитывая, чего он ожидал в ближайшие дни. Он был очень доволен собой, так легко получив адрес Харланд. Он задался вопросом, неужели они обычно такие небрежные. В конце концов, это было просто – съездить в ООН туристом, купить актуальный справочник ООН и найти в нём подходящее впечатляющее имя, в данном случае имя помощника Генерального секретаря по внешним связям, доктора Эрики Мосс Кляйн. Представившись её помощником, он позвонил в офис Роберта Харланда и сказал, что помощнику Генерального секретаря нужен адрес до выходных. Он сказал, что есть посылка, которую нужно срочно доставить этим вечером. Женщина, уже немного взволнованная, но в то же время очарованная его манерой, отдала ему адрес, не раздумывая.

Теперь оставалось только определиться с подходом. Это потребует долгих размышлений. Слова, которыми он собирался сообщить эту ошеломляющую новость, до сих пор ускользали от него. Он несколько раз прокручивал эту речь в голове с тех пор, как увидел фотографию в газете – в самолёте он думал только о ней – но каждая версия казалась безнадёжно мелодраматичной и искусственной. Слава богу, он не забыл взять с собой удостоверения личности. Если всё остальное не сработает, они наверняка убедят его, что он не чудак.

Он подошёл к стопке газет на стойке и выбрал новостной раздел «Нью-Йорк Таймс». Хотел узнать, нет ли новостей о катастрофе. Накануне в газете писали, что Харланд всё ещё в больнице, но, как ожидается, поправится и сможет выписаться к выходным. Листая газету, он размышлял, не стоит ли подождать пару дней, прежде чем ехать в Бруклин. Нет, решил он, попробую сегодня.

В газете больше ничего не было, и он отложил её. Шашанна восприняла это как знак, что он готов к разговору. Она предложила ему ещё кофе и спросила, как его зовут. «Ларс», — ответил он, думая о том, как ему это имя не нравится. Но Ларс Эдберг — имя, указанное в его шведском паспорте, и ему пока что придётся с этим жить. Не было смысла сообщать этой девушке своё настоящее имя.

«Чем ты занимаешься, Ларс?» — спросила она, садясь на противоположную от него сторону стула.

«Я работаю в музыкальном бизнесе». Это было не совсем правдой, но так было.

«Я работаю в компании, которая публикует оригинальную музыку в интернете. В каком-то смысле, думаю, это антимузыкальный бизнес».

«У тебя есть девушка в Лондоне?»

«Да, я знаю», — сказал он. Он подумал о Фелисити — Флик, которая была на десять лет старше его и владела успешным цветочным бизнесом. Она познакомилась с ним в баре, приютила и не задавала вопросов о его прошлом.

«Значит ли это, что мы не сможем пойти сегодня вечером в кино, Ларс?»

«Я так думаю».

В её глазах читалось отторжение. Он положил руку на стол недалеко от её руки. «У меня много дел, Шашанна. В другой раз мы бы пошли в кино. Но…»

Она заставила его замолчать, протянув руку.

«Все в порядке», — сказала она и поднялась со стула.

Ему не хотелось возиться с этой девушкой, да и времени у него не было, но дело было не в этом. Проблема была в том, что он носил в себе: тяжесть на сердце – чувство вины – которое, не рассеиваясь с годами, росло и теперь занимало большую часть его существа. Флик каким-то образом распознал это и придумал образ жизни, который позволял этой невысказанной тайне не довлеть над их отношениями. Он был уверен, что она знала об этом.

OceanofPDF.com

3

МУЗЫКА ГРИСВАЛЬДА

Когда машина приближалась к Ла-Гуардиа, Харланд вспомнил, что оставил в больнице записи и схему, составленные для Фрэнка Оллинса. Это не имело значения. Он мог бы договориться о том, чтобы их отправили по факсу позже, когда вернётся за вещами и пройдёт последний осмотр.

Машина высадила его у здания старого морского терминала. Харланда направили к ангару, обклеенному временными знаками, предупреждающими о том, что вход ограничен для сотрудников ФБР, Федерального управления гражданской авиации и Совета по безопасности. Он позвонил в звонок с надписью «ПОСЕТИТЕЛИ» и посмотрел на чёрную воду залива Бауэри, в сторону конца взлётно-посадочной полосы, где разбился рейс ООН. Самолёт среднего размера заходил на посадку, его крылья заметно покачивались на последних ста ярдах полёта. Харланд мрачно наблюдал за клубами дыма из-под колёс, когда самолёт коснулся земли. Затем он обернулся и увидел, что Оллинс пристально смотрит на него из дверного проёма.

«Когда вы увидите, что здесь происходит», — сказал он, указывая назад, — «вы поймете, какое это чудо, что они не терпят крушений чаще».

Оллинс провёл его в огромное холодное пространство ангара, посреди которого лежали обломки самолёта «Фалькон», грубо собранные в форму самолёта. Временное освещение, установленное вокруг, придавало обломкам мрачный, окаменевший вид. «Понимаете, о чём я?» — буднично сказал Оллинс. «Не нужно много времени, чтобы превратить сложную технику стоимостью в несколько миллионов долларов в нечто подобное. Всего несколько секунд».

Харланд промолчал. Он наблюдал, как эксперты по расследованию авиакатастрофы обходят самолёт. Каждый обломок был пронумерован аэрозольной краской, а кое-где к искорёженному металлу были прикреплены ленты и бирки. От первоначальной бело-красной ливреи самолёта почти ничего не сохранилось, кроме хвостового оперения и одного из трёх двигателей. Кабина была неузнаваема, как и правое крыло, хотя на его передней кромке виднелся фонарь.

Фюзеляж был смят,