Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

то же время глубоко вдохновляло. Люди, предположившие, что двадцатый век закончился в те месяцы, абсолютно правы. Посмотрите, что ещё произошло — техническая революция и скачок к глобализации. Должен признаться, нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что цифровая информация бесконечно более изменчива, чем та, что записана на листке бумаги, помещена в папку и заперта в стальном сейфе. У секретов появились собственные крылья.

То, что было неподвижным, стало быстроходным; то, что было прочным и непроницаемым, стало пористым. Секретность больше не была абсолютным условием, а чем-то, что измерялось в градусах». Он остановился, чтобы попробовать вино, принесенное метрдотелем, кивнул и подождал, пока его нальют. Харланд взял бокал, размышляя о том, что напиток ему понадобится, чтобы пережить вечер. «Но, конечно, — продолжал Виго, — то, что было нашей слабостью, было слабостью каждого. Появились новые направления атаки, новые пути для исследования и новые друзья, с которыми можно было завести знакомства. Ты многое упустил, Бобби. Это было непросто для тех старых завсегдатаев, которые цеплялись за свои позиции».

Виго, безусловно, держался. Харланд слышал подробности от коллеги, которого оттеснили на второй план на пути его восхождения. Виго недолго прослужил в Вашингтоне. В 1995 году он добился того, что возглавил недавно сформированный Контролерат, ответственный за Ближний Восток и Африку. Пять лет спустя он стал Контролером по Центральной и Восточной Европе. Недавно он получил ещё более высокую должность, требующую особого титула, который никто не мог вспомнить, но которая, похоже, включала в себя вопросы безопасности и общественных связей.

«Но ты добился больших успехов, Уолтер. Я слышал, ты — большая сила в стране. Должно быть, ты стремишься к высшему посту?»

«Нет-нет. Уверен, что мне этого не представится. Робину Текману, возможно, предложат остаться ещё на три года, а это значит, что его преемник будет выбран из поколения младше меня. Тим Лэпторн или Майлз Морсхед — очевидные кандидаты. Я доволен своей участью, и мне предстоит многое сделать за оставшиеся годы службы».

Харланд помнил Лапторна и Морсхеда, двух ярких звёзд набора начала восьмидесятых. Морсхед был очевидным выбором. С самого начала своей карьеры он умел казаться смелым и в то же время уверенным в себе.

«Ты говоришь как политик, Уолтер», — сказал он.

Виго проигнорировал замечание. Принесли еду, и он начал подносить суп к губам плавным, зачерпывающим движением. «Конечно, — сказал он наконец, — ты бы и сам поднялся по карьерной лестнице, Бобби, если бы не сбежал. У тебя есть всё необходимое: ум, воображение, дисциплина, обаяние. Ты умел завоевывать доверие людей, очень легко ладил с самыми сложными людьми».

Помните того российского дипломата в Турции, которого вы убедили пересечь границу с куском новой советской брони, приваренным к двигателю его автомобиля?

Как его звали?

«Тишков – Ави Тишков».

Он помолчал и оглядел ресторан с видом человека, впервые оказавшегося в общественном транспорте.

«Зачем ты пошёл?» — решительно спросил он. «Зачем? Неужели не было нужды? Мы бы позаботились о том, чтобы ты успел как следует восстановиться. Ты был намечен для вершины, Бобби».

Харланд развёл руками в призывном жесте. «Когда ты сталкиваешься с раком, ты переосмысливаешь свою жизнь и видишь её в другом свете».

Это ужасное клише, но это правда. Я решил заняться чем-то другим. Вот и всё. Чего я тогда не осознавал, так это того, что Луиза думала о том же».

«Да, дисциплина», – задумчиво произнес Виго, не понимая, что именно привело к отъезду Луизы. «Это действительно ваше главное качество. Вы никогда не поддавались тому, что, как я полагаю, было изначально бурной натурой. Именно это противоречие между импульсом и самоконтролем сделало вас хорошим агентом. Вы следили за собой так же внимательно, как и все остальные. Вы стали философом, мыслителем, потому что таким образом вы выжили. Я восхищался вашей вдумчивостью и тем, как…

Привычка всё взвешивать перешла и на вашу работу. Однако, должен сказать, я опасался того, что произойдёт, если вы отпустите бразды правления. Это был бы конец философа-шпиона, я всегда был в этом уверен, конец человека, который уговорил Декарта с каким-то бедным польским торговым чиновником и убедил его передать всю экономическую информацию своей страны в наш банк данных.

Харланд увидел, что характер разговора полностью изменился.

У него сложилось впечатление, будто к причалу приближается очень большой корабль.

«Что происходит, Уолтер?» — спросил он. «Хочешь что-то узнать?»

Виго поднял взгляд от почти опустевшей чаши, его глаза целеустремлённо сверкали. Харланд на мгновение заворожённо взглянул на его лицо, размер и чувственность. Он вспомнил, как кто-то в «Сенчури-хаусе» нашёл в одном из воскресных приложений изображение церемониальной маски с тихоокеанского острова и заметил, что она выглядит точь-в-точь как Уолтер Виго.

Некоторое время спустя его стали называть Маской Любви.

«О да, Бобби. Мне многое хочется узнать. Я хочу знать, кто был на том самолёте и что Грисволд брал с собой в Вашингтон. И, в частности, я хочу знать, имеют ли какое-либо значение ваши отношения с Грисволдом. Я спрашиваю себя: неужели вы действительно случайно встретились в Гааге и поужинали в «Туазон д'Ор»? Или у вас двоих были какие-то дела там и в Вашингтоне? Я хочу знать, важно ли ваше присутствие на борту самолёта, или мне следует беспокоиться только об Алане Грисволде. Да, я хотел бы знать ответы на эти вопросы. Вы можете помочь?»

«Не совсем, Уолтер», — сказал Харланд. «Кстати, я не упоминал про Toison D'Or. Откуда ты знаешь?»

«Я так и предполагал. Золотое руно — единственное место там».

Гладко, подумал Харланд, но неубедительно. «У меня не было никаких профессиональных контактов с Грисволдом больше дюжины лет», — сказал он. «Он мне нравился, и именно поэтому я сидел с ним в самолёте. Собственно, именно поэтому я и летел с ним. В этом нет ничего зловещего».

Пока убирали тарелки, Виго сидел неподвижно, положив руки на стол.

«Я прав, думая, что вы с Грисвальдом когда-то очень хорошо знали друг друга», — сказал он, когда официант ушёл. «Вы работали вместе в восьмидесятых, и вы оба участвовали в той операции после падения Стены».

вниз – операция по изъятию документов Штази в Восточном Берлине. Боже, какое это было волнение! И не без оснований. Эти документы были бесподобны.

«В них было все, что мы хотели бы знать о восточных немцах и их разведке, – абсолютно все».

Он замолчал, словно пытаясь уловить ускользающее воспоминание, подняв глаза к потолку и поглаживая скатерть. «Да… их передали на вилле в