Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

мозга, чтобы они могли перемещать курсор на экране компьютера. — Он сделал паузу и взглянул на Томаса. — Но это пока ещё не всё. Главная цель сейчас — привести его в чувство. Так что, пожалуйста, посидите здесь несколько минут и поговорите о вещах, которые будут для него что-то значить.

Харланд понимал, что меньше всего ему хотелось остаться наедине с безжизненным телом Томаса. Увиденное вызвало у него отвращение, и это наполнило его чувством вины.

«Знаю, сначала будет неловко», — сказал Смит-Кэнон. «Но открой ему своё сердце. Поговори о том, что для тебя много значит. Медсестра будет ждать снаружи, если тебе понадобится помощь, а когда ты закончишь, она будет знать, где тебя найти. Тогда мы поговорим». Он улыбнулся и ушёл.

Харланд пересел в кресло у изголовья кровати и посидел несколько минут, раздумывая, с чего же, чёрт возьми, начать. Он проклинал себя за то, что так мало расспрашивал Томаса о его жизни.

«Томас? Надеюсь, ты меня слышишь. Доктор говорит, что ты сможешь, даже если будешь очень крепко спать». Он остановился, наклонился к голове мальчика и поборол мимолетный страх близости. Его мысли вернулись к вилле в Праге. Как странно, что теперь он тихо говорил на ухо человеку, который не мог перебить, возразить или уйти. «Мне трудно придумать, что сказать, потому что я понимаю, что был слишком осторожен, когда мы встретились в первый раз. Я ничего не расспрашивал тебя о тебе…

Ничего о тебе… и поэтому я мало что знаю о твоей жизни. Если ты это слышишь, я хочу, чтобы ты знал, как сильно я сожалею о своём поведении. Я также хочу, чтобы ты понял, что я принимаю тебя как своего сына. — Он на мгновение запнулся.

Его взгляд упал на руки Томаша. Пальцы были длинными и тонкими, почти как у женщины. Он был поражён, как не заметил их раньше.

Он снова начал: «Возможно, вам интересно узнать, как я познакомился с вашей мамой. Я знаю её как Еву, но у неё есть настоящее имя, которое вы знаете, а я нет. Я был молодым человеком – моложе, чем вы сейчас – и находился в своей первой командировке за границей. Это было скорее обучение с небольшой подработкой. Это было несложно, и у меня было много времени, чтобы узнать Рим и подружиться. Вы знаете, как мы познакомились, потому что вы мне об этом рассказывали. Ваша мать помнит это более или менее точно. Мы были в ресторане, я сидел рядом с ней, и к концу вечера я был для неё потерян. Невозможно говорить об этом, не выглядя идиотом. Но я был очарован. С тех пор мы проводили много времени вместе, но, поскольку мы оба работали в разведке, нам приходилось скрывать наши отношения. В конце концов, нам стало проще уезжать из Рима на выходные. Мы останавливались в довольно захудалых местах. Однажды мы поехали на пару дней в Анкону, курорт на Адриатике. Это было счастливое время. Из окна нашей спальни открывался вид на побережье Далмации. Римляне называли его Иллирией. Мы пообещали друг другу, что когда-нибудь поедем туда вместе. Какое-то обещание. Наверное, мы оба понимали, что ни один из нас не сможет его сдержать. — Он сделал паузу.

«Боже, как бы мне хотелось научиться лучше. Чувствую, что снова тебя подвожу. Возможно, доктор прав, что тебе лучше подойдёт чешский. Поэтому я попытаюсь разыскать твою мать и привезти её сюда. Именно этим я и займусь в ближайшие несколько дней, поэтому не смогу приехать к тебе».

Но когда я вернусь, я приду, и мы сможем многое обсудить».

В этот момент голова Томаса дернулась назад, и всё его тело словно пронзило электрическим током. Руки взметнулись в воздух, пальцы испуганно растопырились. Одна нога вытянулась вперёд, другая поджата к животу. Харланд с ужасом наблюдал, как вздуваются мышцы и вены прямо под трахеотомическим воротником, а лицо Томаса побагровело. Затем все четыре конечности пришли в медленное ритмичное движение. Харланд вскочил, опрокинув стул, и крикнул:

«Он просыпается. Он шевелится. Он приходит в себя». Прежде чем он успел произнести эти слова, медсестра уже вбежала в дверь и оттолкнула его в сторону. Она схватила шприц с подноса рядом, поднесла его к свету и ввела Томасу в ягодицу. Движения в ногах и руках начали утихать, и его голова снова упала на подушку.

«Почему у него глаза закрыты?» — спросил Харланд. Он обернулся и увидел Смита-Кэнона.

«Это был непроизвольный спазм», — тихо сказал он. «Через несколько минут с ним всё будет в порядке. Это одна из проблем, связанных с синдромом запертого человека, хотя обычно он возникает, когда пациент в сознании. Думаю, нам следует оставить медсестру Робертс здесь, чтобы она с этим разобралась. Через несколько минут всё будет хорошо».

Они прошли в комнату Смит-Кэнон и сели на небольшой диван. Харланд чувствовал себя измотанным.

«Подобных эпизодов можно будет избежать, если привыкнуть к пациенту»,

сказал Смит-Кэнон. «В каждом случае мы должны выяснить, что именно вызывает спазм. Иногда это связано с затрудненным дыханием или трахеотомией, иногда — с проблемами с кишечником». Он почувствовал, что Харланд не хочет слушать. «Ладно, вижу, на сегодня с вас хватит».

«Да», — рассеянно ответил Харланд.

«Послушайте, я не совсем уверен, как это объяснить. Но на выходных ко мне приезжал некий Вальтер Виго. Должен сказать, он мне не очень понравился».

«Да, я его знаю. Чего он хотел?»

«Сказать было непросто. Он был довольно неопределённым человеком, если вы понимаете, о чём я. Он не рассказал мне, чем именно занимается, но подчеркнул, что занимается срочным вопросом национальной безопасности. Он интересовался личностью Томаша и спрашивал, не имею ли я о ней ни малейшего представления. Он спросил, связывались ли со мной родственники. Особенно его интересовало его состояние – умрёт ли он и что ждёт его в будущем, если он выживет».

'Что вы сказали?'

«Я сказал ему, что это конфиденциальная информация и что это не его дело. Однако я подумал, что вам следует знать. Очевидно, это как-то связано с тем, что вы мне рассказывали на днях. Думаю, он решил, что Томаш выбыл из строя и больше его не беспокоит».

«Спасибо за это. Вальтер Виго — высокопоставленный сотрудник МИ-6. Я не уверен, какова их позиция по этому вопросу. Но вы правы, его интересы имеют отношение к тому, о чём мы говорили».

«Да, я так и думал. Послушай, есть ещё