Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«И чем ты сейчас занимаешься?»

«Раньше я был заместителем директора новой разведывательной службы Чешской Республики».

Харланд не мог скрыть своего удивления. Зикмунд снова улыбнулся. «После революции у нас был отличный начальник. Я был его заместителем, когда мы создавали новую службу. Здесь у нас есть служба, которая совмещает работу внутри страны и за рубежом».

«И что ты теперь делаешь?»

«Я работаю то тут, то там и сплю до полудня, когда хочу».

Харланд посмотрел на Зикмунда новыми глазами.

«Чему вы учились?»

«Архитектура. Я был архитектором, но при коммунистическом режиме не мог найти работу. Поэтому я зарабатывал на жизнь переводом и готовкой».

«Ты приготовил!»

«Да, я готовила и написала пару кулинарных книг – традиционные чешские рецепты и свои собственные. Кулинария стала для нас страстью после того, как...

Пражская весна. Чехи впали в спячку. Каждый из нас разжег в доме огонь, согревался и ждал новой весны. Мы занимались любовью, разговаривали с людьми, которым доверяли, и готовили. Кулинария была прибыльным бизнесом.

В семидесятые было продано больше кулинарных книг, чем книг любого другого жанра. — Он сделал паузу. — Итак, об этой женщине. Мэйси рассказывала мне о ней, но ни одно из её имён мне ничего не говорит. Если бы она жила в Праге, я уверен, я бы её знал. И всё же многие из тех, кто работал в Государственной полиции при старом режиме, сейчас не высовываются.

Харланд показал ему три карточки – студенческий билет Евы Хуреш 1975 года и членский билет коммунистической партии Ирины Рат 1980 года.

и Ирина Кочалина с 1988 года.

Последнее, похоже, что-то значило для Зикмунда. Он снова посмотрел на всех троих и, казалось, собирался что-то сказать, но передумал.

«Должны ли мы предположить, что ее девичья фамилия была Ирина Рат?»

«Да. Её сына зовут Рат, и я знаю, что Ева — не настоящее её имя».

«Но её нет ни в одном телефонном справочнике Чехии. Я сегодня проверял».

«Но у вас есть доступ к старым файлам?»

«Неофициальный доступ», — сказал Зикмунд с улыбкой. «Я слышал, что эта женщина когда-то считалась важной персоной. Её досье хранится отдельно от остальных. Придётся подождать, пока мне не позвонит мой связной».

«Скажите, — сказал Харланд, — знаете ли вы кого-нибудь из британской разведки

недавно имел доступ к архиву?

Зикмунд с тоской смотрел на ягодицы девушки на шпильках, которая вытягивалась над бильярдным столом для сложного удара.

«Эта дама — подружка одного из крупных главарей русской мафии, когда он приезжает в город. Она спортсменка. Выступает за Чехию в метании диска. Сильная женщина, не правда ли?» Он посмотрел на Харланда. «Да, они были здесь две недели назад. Не знаю, что они искали. Они провели здесь недолго и не успели увидеть никаких спецфайлов».

Очень немногие это делают».

Харланд объяснил, что они, должно быть, видели что-то из досье Евы, поскольку у них были ее фотографии ранних лет.

«Возможно, что-то, но не всё. Мы услышим позже. Мой друг сможет рассказать вам, что он видел».

Они пили ещё час. Харланд обнаружил, что ему нравится бесцеремонность чеха. Секретность для него была, очевидно, вопросом целесообразности, а не религиозной веры. Он сказал что-то в этом роде, наклонившись и схватив Харланда за плечо.

«Скажите мне, почему вы, англичане, считаете, что шпионаж похож на садоводство?»

Харланд сказал, что не знает, что имел в виду.

«Послушайте, как говорят в разведке: вы налаживаете связи, устанавливаете подслушивающие устройства или жучки, заводите кротов и пропалываете документы. Почему это так?»

«Не знаю. Но мне кажется, эту родинку придумал какой-то писатель».

В половине первого ночи Зикмунду позвонили, и они отправились в путь, на этот раз в гораздо более дальнюю поездку к южной окраине города. В конце концов они подъехали к зданию с безликим кирпичным фасадом и вышли.

Зикмунд нажал кнопку звонка у единственной двери и заговорил в домофон.

Раздался жужжащий звук, а затем глухой стук – сработал тяжёлый электронный замок. Они прошли в короткий коридор и повторили процедуру у второй двери, которая открывалась внутрь, в длинное, прохладное помещение, освещённое флуоресцентными полосками. Харланд понял, что архив StB размещался в здании, которое раньше было холодильным складом. Была установлена система пожаротушения, а ряды полок тянулись до самого конца здания, но его первоначальное предназначение было очевидно по рельсам, цепям и подъёмным механизмам, всё ещё свисающим с потолка. С одной стороны стоял длинный металлический стол с полудюжиной ламп для чтения, а за ним четыре строительных офиса, соединённых вместе, предоставляли рабочие места для сотрудников.

«Здесь хранится вина всей нации», — тихо сказал Зикмунд. «Каждое предательство, маленькое или большое, пятнадцати миллионов человек хранится на этих полках: каждый шёпот соседского доносчика, каждый грязный компромисс, на который пошёл простой человек, пытаясь удержаться на плаву. Каждое грязное слово хранится здесь, под замком. Мало кто из наших видел это здание изнутри».

«Ты когда-нибудь читал своё собственное досье?» Харланд теперь увидел, что пространство гораздо больше, чем он думал, и что архивы уходили вдаль, туда, где не горел свет. Он также заметил вдалеке какой-то сейф.

Зикмунд медленно кивнул.

«Это было первое, что я сделал, получив работу. Одно из худших решений в моей жизни. Я слишком много узнал о людях, которым, как мне казалось, доверял. Я старался забыть то, что знал, но было трудно забыть, что друг, которого я знал ещё со времён архитектурного колледжа, следил за мной по поручению властей. Каждый наш разговор был записан. Именно поэтому он нашёл себе очень хорошую работу, а мне так и не разрешили работать архитектором. Я с ним не вижусь».

Из офиса вышел мужчина и подошёл к ним. Он посмотрел на Харланда поверх очков и быстро заговорил по-чешски.

Зикмунд перевел.

Он говорит, что нашёл файл, который вы ищете, но он охватывает только период до начала восьмидесятых. Он не передал его двум джентльменам, которые были здесь перед Рождеством. Он говорит, что они хотели посмотреть ваш файл, но, хотя в нём есть перекрёстные ссылки на ваше имя, похоже, он потерял его. Ему не понравились пришедшие люди. Он говорит, что они были высокомерны, и он не слишком им угодил. Они сделали копии некоторых фотографий из отдела разведывательных операций. Но получили мало информации.

«Не мог бы он также показать мне