Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Она колебалась.

«Мы его не видели, но он написал, что начал новую жизнь в Стокгольме. Он рассказал мне, что преуспел и заработал немного денег на интернет-компании. Он сказал, что ему нужно наладить свою жизнь. Он не оставил свой адрес, а я не пыталась его найти». Она помолчала и подошла к матери. «Конечно, мы беспокоились за него, Бобби, но что мы могли сделать? Я знала, что ему нужно время, чтобы разобраться со своими проблемами. Меня волновало только одно: чтобы он снова не начал употреблять наркотики».

Харланд наблюдал за ней, отчасти увлечённый её лицом, отчасти размышляя о компромиссах, на которые она пошла, выйдя замуж за Кочалина. Может быть, это были не компромиссы. Может быть, именно этого она и хотела с самого начала.

«Я понимаю, у вас были проблемы», — сказал он.

«У вас есть дети?» — резко спросила она. «Я имею в виду других детей. Нет?»

«Ну, а откуда вы можете знать об этих вещах?»

«Ну, может, это и правда, но я точно знаю, что наш сын лежит в больнице, и я возвращаюсь в Британию. Вы можете поехать со мной или по отдельности. В любом случае, я уезжаю». Он взял фотографии.

«Из-за этого я стал объектом внимания. И это лишь вопрос времени, когда тело Зикмунда обнаружат, а персонал отеля предоставит моё описание».

Зазвонил телефон. Ева хотела ответить, но передумала.

«Это на автоответчике», — сказала она. Звонок продолжал звучать. Она наклонила голову, когда звонок остановился, и заиграла запись сообщения. Мужчина говорил по-чешски — хриплым, сдержанным голосом, без колебаний. После нескольких коротких фраз он повесил трубку, не назвав имени.

Ева посмотрела на него, чтобы увидеть, догадался ли Харланд.

Да, так и было. «Это был Кочалин. Чего он хотел?»

«Он просит меня позвонить ему. Он хочет о чём-то со мной поговорить. Это неважно».

«Но он ведь не оставил номер телефона, не так ли? Значит, вы должны быть на связи».

«У меня есть номер, по которому я могу позвонить ему, когда мне понадобится».

«Как часто это происходит?»

Она пожала плечами.

«Несколько раз в год. Передаю сообщение, и он мне перезванивает».

«И о чем вы говорите?»

«Ничего – финансовые вопросы. Ему нужно оплатить наши счета».

'И?'

«И он иногда пытался найти Томаша. Я его об этом не просил, но он всё равно это сделал. Он говорит, что делает это, чтобы… как бы это сказать?

«чтобы успокоить мой разум».

«И он звонит, чтобы узнать, есть ли от него новости?»

Она кивнула.

«Ну, я уверен, он был очень обеспокоен», — сказал Харланд. «Но, к счастью, Томас хорошо спрятался. Он взял себе другое имя. Он живёт под именем Ларс Эдберг».

Ева издала усталый, кривоватый смешок.

«Что?» Именно в этот момент он осознал, как что-то проникло глубоко внутрь него и вцепилось ему в внутренности.

«Семейная черта, — сказала она. — Мы все притворялись другими людьми».

Харланд не ответил. Теперь он знал, что это было. Этот голос на автоответчике – он слышал его раньше. Он был на вилле. В первый день его привязали к стулу и оставили с завязанными глазами в затхлом воздухе подвала. Он провёл там час или больше в полной темноте и тишине.

И он думал, что он один, поэтому и испустил вздохи и самобичевание, которые человек произносит только тогда, когда понимает, что он один и перед лицом смерти. Затем мужчина заговорил – надтреснутым голосом курильщика, который он только что слышал. Он был ошеломляюще близко, и Харланд сразу понял, что тот был там, сидел рядом с ним всё это время, наблюдая за его страхом.

Во время первого сеанса разговора не было. Но была боль, внезапная, мгновенная демонстрация силы этого человека. Первый удар пришёлся ему в пах. Потом было ещё много. Возможно, он подумал, что это была дубинка или бейсбольная бита, но с таким же успехом это мог быть и носок тяжёлого ботинка.

В каком-то смысле Харланд не был удивлён. Всё это время он размышлял о связи между русским на вилле и неуловимым Кочалиным. Он посмотрел на Еву. Знала ли она об этом? А как насчёт той старушки, которая первой познакомилась с молодым танкистом, привела его к себе домой и практически предложила ему свою дочь?

«Как ты сюда попал?» — спросила Ева.

«На машине. За нами следили. Они знают машину. Вероятно, следят за ней. Но у меня есть ключи, и если нет другого способа уехать, я попытаюсь воспользоваться ею».

«Вы были зарегистрированы в отеле под своим именем?»

«Нет. Зикмунд снял комнату на своё имя и показал удостоверение личности. Моё они не видели».

«Но люди, которые его убили, должны знать, кто ты».

«Конечно. И они знают, что я приходил к вам, поэтому вам только что позвонили. Вероятно, они также очень хотели бы, чтобы вы не узнали об уликах против него. Вы наверняка много знаете о прошлом Кочалина, которое он бы не хотел видеть в сочетании с имеющимися у меня материалами. Всё, что вы знаете, дополнит дело против него – например, даты его командировки с Томасом в 1995 году. Скоро, Ева, наступит момент, когда Олегу Кочалину придётся решать, что с вами делать. Возможно, этот человек всё ещё одержим вами». Он помолчал, сел на подлокотник дивана и снял куртку инспектора. «Но как долго это может продолжаться? Мне только сейчас пришло в голову, что, пока вы не знали, что случилось с Томасом, вы не представляли никакой угрозы. Но теперь он подозревает, что вы узнали о стрельбе, ее причинах и о других зверствах, и он начнет видеть в вас опасность для себя».

«Он никогда не увидит ее такой», — сказала Ханна.

«Вы кажетесь очень уверенным в себе».

«Да. Она — единственный человек, которого когда-либо любил мужчина. Он не мог причинить ей вреда».

Харланд задавался вопросом, насколько сильно старая леди настаивала на отношениях Евы.

«Не будь так уверена, — сказал он ей. — Он пытался убить мальчика, и ты сама мне говорила, как он его любил».

Ева сжала виски и потерла лицо.

«Мы сейчас уйдём», — сказала она, глядя в пол. «Я уже собрала сумку».

Она перекинулась парой слов с матерью по-чешски, затем взяла телефон и набрала номер. На этот раз она говорила по-немецки, без предисловий сообщив, что перезванивает ей пятнадцать минут назад. Она сообщила, что собирается провести занятие в термальном санатории