Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«И что ты имел в виду, Бобби? Как, по-твоему, нам следует решать эти вопросы?» Улыбка, полная энтузиазма и услужливости, не исчезала.

«Во-первых, Британия должна инициировать возобновление разбирательства в Гааге. Очевидно, что мы изначально помогали ему инсценировать убийство».

«Это неправда», — спокойно ответил Текман. «Мы считаем, что ответственность за это несёт другая иностранная держава, вероятно, французы, которые держали свои линии открытыми для сербов на протяжении всей гражданской войны в Боснии и конфликта в Косово, как вы, вероятно, знаете».

«Зачем им это делать?» — спросил Харланд.

«Мы полагаем, что это была какая-то сделка, связанная с контрактом в сфере авиационной промышленности. Боюсь, я не могу сказать более конкретно, потому что мы не знаем».

Однако я подозреваю, что именно он обеспечил необходимые контакты, которые привели к получению заказа. Они согласились, устроив драму в отеле и отправив туда своих бойцов в качестве свидетелей.

«Если бы мы не были вовлечены в это дело, британскому правительству не было бы никаких проблем».

«Бобби, надеюсь, ты понимаешь, в каком духе я это делаю, и я буду с тобой откровенен. Кочалин создал нам немало проблем, главным образом потому, что разные подразделения службы занимались разными его проявлениями. Только когда два года назад Уолтер начал собирать всё воедино, мы поняли, что имеем дело с одним человеком. Думаю, то же самое можно сказать и о ряде других агентств, которые в равной степени были скомпрометированы и опозорены этими незаконными передачами. Скажи, ты узнал что-нибудь о мотивах твоего сына и этого Морца? Очевидно, мальчик питал глубокую обиду на своего отчима, а Морц был ловким смутьяном из радикального…

Акции семидесятых. Вместе они представляли собой разрушительную комбинацию. Однако мотив меня озадачивает. Видите ли, парень, должно быть, был очень близок к Кочалину, чтобы получить информацию, которую он использовал. Было ли это преднамеренным? Что послужило спусковым крючком? Что вызвало эту обиду?

Этого они не знали, и Харланд не собирался их просветить. «Он ненавидел Олега Кочалина из-за того, как тот обращался с его матерью. Это очевидно. Но у меня не было возможности его допросить. Он слаб здоровьем и не может говорить».

«Но я понял, что он был способен к некоторому элементарному общению».

«Иногда, но он не готов отвечать на вопросы об этом. Его врач говорит, что он склонен к инфекциям и его нужно держать в узде».

«Понятно», сказал Текман.

«Дело в том, — сказал Харланд, — что я обязан доложить обо всех этих вопросах Генеральному секретарю ООН. Речь идёт не только о резне в Боснии, но и об авиакатастрофе в Нью-Йорке. Есть все основания полагать, что это дело рук Кочалина».

«Какие у вас есть доказательства?» — спросил Текман тоном наставника, вытягивающего ученика.

«Я полагаю, что самолёт был сбит электронным устройством – возможно, вирусом. Я мог бы продолжить расследование, если бы Уолтер не предупредил ФБР не разговаривать со мной, но я знаю, что катастрофа не была вызвана вихревым следом. Данные о скорости и направлении ветра, а также о расстоянии между двумя приземлявшимися самолётами в момент посадки делают наличие вихря практически невозможным».

«Возможно, то, что вы говорите о феномене вихря, правда, но я не думаю, что это в полной мере оправдывает утверждение о том, что самолёт был взорван. Можно сказать, что между этими двумя версиями существует определённый разрыв».

И снова не было и намёка на вызов. Харланд понимал, что его манипулируют, заставляя признать, что у него мало неопровержимых доказательств и, следовательно, нет причин предпринимать дальнейшие действия.

«Ну, я поднял этот вопрос в своем предварительном отчете», — сказал он немного вызывающе.

В глазах директора появился сосредоточенный блеск. «Вы уже отправили это Генеральному секретарю?»

«Да, хотя есть много чего добавить».

«И что, по вашему мнению, Генеральный секретарь будет делать с вашим докладом?»

«Я полагаю, что он воспользуется доказательствами, чтобы возобновить расследование деятельности Кочалина в 1995 году, и, возможно, из этого можно будет извлечь некоторые уроки о том, как могущественные государства использовали этого человека».

«И здесь он, возможно, ничего не сделает», — сказал Текман.

«Это его дело. Это его доклад, он его заказал. Но я буду настаивать на расследовании военных преступлений. Кстати, вы знаете, есть доказательства того, что Кочалин присутствовал не при одной резне».

Текман выдохнул и посмотрел на Виго. «Естественно, Бобби, мы обеспокоены тем, чтобы этот ваш отчёт не попал в чужие руки. Было бы весьма неловко, если бы он появился в СМИ в неподготовленном виде».

«Ты хочешь, чтобы я подождал, пока не получу больше?»

«Нет, конечно, нет. Это очень опасный материал, и он усиливает ощущение деградации наших институтов. Мы хотим укрепить общественное доверие, а не разрушить его. Думаю, мы с Уолтером продемонстрировали вам, что мы преодолели трудности, с которыми столкнулись, и что с этими проблемами можно справиться, не беспокоя никого. Знаете, это требует смелости. Послушайте, я понимаю, почему вы воспринимаете это как своего рода личный крестовый поход – кто может вас винить после того, что произошло в Праге, и после того, что сделали с вашим сыном? Но я также хочу, чтобы вы помнили, что вы всё ещё гражданин этой страны и подписали Закон о государственной тайне. Если это получит огласку, я думаю, это нанесёт ущерб национальным интересам, причем в таком виде, который вы, возможно, не предвидели».

Харланд поднялся со стула и стряхнул напряжение с плеч.

Также он хотел показать, что не чувствует себя стесненным в их обществе.

«Какой ущерб это может нанести?» — спросил он.

«С вашим опытом вы должны понимать, что отношения между странами — дело непростое. Два государства могут быть друзьями на одном уровне, но конкурентами, даже врагами на другом. Например, в вопросе наркотрафика мы находимся на одном уровне, и между государствами существует высокая степень сотрудничества, но когда речь идёт о важнейших оборонных контрактах или тендерах на строительство плотины в Турции, каждое государство преследует свои собственные интересы. Общественности это очень трудно понять, но это система, которая работает, в определённом смысле. Когда что-то подобное становится достоянием общественности, это, как правило, надолго омрачает все отношения. Политики хватаются за это и раздувают…

выпускать в своих собственных целях, что, разумеется, не отвечает общим интересам».

«Но здесь есть принцип, — сказал Харланд. — Мы знаем личность военного преступника, совершившего также бесчисленное множество других преступлений. Какой вред может нанести