Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

следам на дороге было ясно, что грузовики спустились с горы, прихватив с собой смесь снега и земли. Ибро остановился, посмотрел вверх и покачал головой. Трасса была изрыта, и на ней были колеи, которые были бы слишком глубокими для лёгкого «Исузу». Они договорились разделиться. Харланд и Ева поднимутся по трассе, а «Птица» и Ибро объезжают гору и ищут…

Другой путь наверх. Если бы им не удалось встретиться наверху, они бы встретились здесь через два часа.

Когда Харланд открыл дверь, Птица выскочил с переднего сиденья и подошёл ему навстречу. Он протянул ему фотоаппарат, а затем достал из кармана куртки пистолет «Глок» и крепко вложил его в руку Харланда.

Он дал Еве чёрный CZ75, заметив, что это, как и следовало ожидать, чешское оружие. Похоже, у Ибро был небольшой арсенал пистолетов.

Они двинулись по дороге, постоянно высматривая следы прошедших утром грузовиков. Они не догадывались, ведь было всего лишь около восьми пятнадцати. Постепенно дорога стала твёрже, и им удалось продвинуться довольно быстро. Вдали показался горный хребет, и они увидели, как дорога змеёй поднимается по склону, а затем огибает слева округлую вершину.

Они пошли дальше. Пейзаж был совершенно тихим. Единственным звуком была пара больших воронов, лениво каркавших в восходящих потоках воздуха из долины.

Наверху подъём оказался длиннее, чем они ожидали. Они остановились, чтобы перевести дух, и полюбовались серо-белым горным пейзажем. Ева коснулась его лица тыльной стороной руки в перчатке, и они продолжили путь. Через пятнадцать минут тропа резко пошла вверх примерно на пятьдесят ярдов, а затем резко повернула влево у большого скального выступа.

Они оказались на плато, окаймлённом двумя скальными стенами, возвышавшимися над ними на двадцать футов. Место напоминало старую каменоломню и обладало акустикой естественного зала. Каждый издаваемый ими звук отдавался эхом вокруг них.

Их взгляды скользили по местности. Впереди был поворот, где стоял потрёпанный грузовик, из которого на снег капало масло. Было очевидно, что его колёса застряли в ледяной каше. За ним стоял большой экскаватор, опираясь стрелой на землю. На снегу виднелось множество следов, но никаких других следов машин, показанных на аэрофотоснимках, не было. Слева от них земля плавно понижалась, образуя впадину, в верхней части которой виднелось отверстие. Оттуда веером расходились гусеницы экскаватора.

Харланд оглядел безлесный склон справа и задумался о приземистой пастушьей хижине, прижавшейся к выступу скалы примерно в двухстах ярдах выше. Он увидел, что тропа шла через плато и спускалась к северному склону горы. Здесь снег не тронут машинами.

Ева пробормотала что-то о том, что здесь дурной воздух. Харланд не ответил. Он внимательно прислушивался к горам и хотел…

Полностью уверенный, что за ними никто не наблюдает. Он ещё раз окинул взглядом всю сцену, высматривая возможные укрытия и пути отступления.

Ева вздохнула. Видимо, собравшись с духом, она направилась к раскопкам.

Она наклонилась, ухватилась за что-то и потянула назад. Он подошёл ей на помощь и увидел, что дыру в земле перекрыли толстые хвойные ветки. Они совместными усилиями вытащили их, не спускаясь в яму и не опуская глаз на землю. Вскоре им уже было не удержаться. Солнце взошло на востоке и залило яму холодным светом.

То, что они увидели, было безошибочным. Ева отошла на несколько футов и посмотрела вниз. Там было много останков, но лишь в нескольких случаях сохранилась естественная конфигурация скелета. Экскаватор работал против общего расположения тел. Зубья на конце ковша царапали их сбоку, перемешивая кости и оставляя на земле длинные борозды. Харланд насчитал останки около двадцати человек, но понял, что могила была гораздо глубже, чем он первоначально думал. Тела были сложены друг на друга. Когда бойня закончилась, они засыпали яму щебнем и мусором, в результате чего, прежде чем добраться до тел, экскаватору пришлось снять слой, включающий куски дорожного асфальта, дверь машины, старые покрышки, холодильник и погнутый каркас кровати.

Он достал фотоаппарат и начал снимать, осознавая, что камера станет барьером между ним и этим ужасом. Он направил камеру на экскаватор и грузовик, стараясь не пропустить номерные знаки. Он остановился. Ева опустилась на колени у края могилы. На её лице отражалось выражение безмерной жалости. Он подошёл к ней и увидел, на что она смотрит. У края ямы лежал скелет ребёнка – маленького мальчика, судя по шортам и выцветшей красной футболке, которая всё ещё была видна. Его руки были связаны за спиной проволокой. Череп был повёрнут влево, рот открыт. Чуть поодаль лежал целый скелет мужчины.

«Это был его отец?» — просто спросила она.

Харланд сделал ещё два снимка, но уже не мог оторваться от происходящего. Его глаза наполнились слезами негодования и ужаса. Он вспомнил жару того дня, уверенность в душе каждого мужчины и ребёнка.

что солдаты собираются совершить это чудовищное преступление. Он подумал о Томаше и спотыкающемся, плачущем старике, которого обманом заставили поверить в спасение. Обыденность и жестокость этого поступка поразили его, словно он был свидетелем всего этого прямо сейчас. Он подумал о насмехающихся солдатах и подумал, как бы они могли помнить тот день и не преследует ли он их так же, как Томаша.

Он был полон решимости не пропустить ничего. Он обошёл могилу, снимая со всех сторон, забрался в ковш экскаватора и сосредоточился на остатках костей. Он сфотографировал дальнюю скальную стену, где были казнены мужчины, и где пули откололись от поверхности, гильзы, обнажившиеся при движении экскаватора и блестевшие на земле. Он изучил, как запястья жертв были связаны проволокой, как мятая обувь, как зелёно-красная клетчатая рубашка и пряжка ремня, которые впоследствии могли быть использованы для опознания жертв. Затем он подошёл к грузовику и опустил задний борт, чтобы увидеть половину черепа, лежащую на куче земли и фрагментов костей. Он сфотографировал это крупным планом, сверху и издалека.

Он спустился к Еве, охваченный стыдом – стыдом за Томаша, стыдом за себя, стыдом за всех мужчин. Это было, пожалуй, худшее, что он когда-либо видел. Ева посмотрела на него и медленно покачала головой. Через некоторое время он сказал, что им пора уходить, потому что скоро прибудут мужчины, чтобы закончить работу. Ему нужно было вернуться в Сараево с фотографиями, пока не исчезли все следы резни.

Она снова повернулась к нему. Необходим акт памяти, сказала она. Они должны что-то сделать, чтобы признать роль Томаса в том, что там произошло. Она не использовала слов «бойня», «резня» или «военное преступление». То, на что они смотрели, не имело названия, но они оба знали, что это результат непостижимой