Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

он порывисто поднялся. И сразу же стал собою, тем Харитоном, который знал и понимал, что жизнь не проста, что надо держаться мужественно, как всадник на коне, — прочно держаться, а не выбирать местечко, куда бы шлепнуться.

Надев сандалеты, на цыпочках вышел из комнаты, проскользнул через столовую в коридор, выбрался на веранду и, пользуясь тем, что двери не заперты, очутился во дворе.

В летней кухне звучали голоса. Тетя Клава и дядя Вадим разговаривали вполголоса. В утреннюю пору отчетливо слышится каждое слово, и Харитон сразу понял, что речь идет о нем. Стало как-то неприятно — всегда он нарывается на разговоры, касающиеся его персоны. Но заткнуть уши он не мог и поэтому, хотя и отрывочно, услышал, что говорилось.

— …парнишка заскучает.

— А чего ему скучать? — ответил дядин голос.

— Я на работу, ты на работу, а он как?

Вот оно, то самое, о чем думал Харитон! Его беспокоило не то, что он, семиклассник, который уже, слава богу, и в восьмой перешел, умрет от скуки, не найдя себе дела. Его тревожило другое: сколько он доставляет хлопот доброжелательно относящимся к нему людям! Стало неприятно, что догадка его подтвердилась, что они и впрямь не знают, куда деть неожиданного гостя.

То, что он услышал дальше, его заинтересовало:

— Возьму с собой, покажу завод. Может, здесь его судьба, его будущее?

Про будущее и судьбу Харитон пропустил мимо ушей, но перспектива увидеть завод его захватила. Многое видел в жизни Харитон: поля, леса, зверей, работу колхозных кузнецов, а вот настоящий завод только в кино и по телевизору показывали. И ему стало веселее, правда не потому, что побывает на заводе, а оттого, что в дядиной семье его не считали лишним.

Неслышно направился мимо кухоньки в глубь сада.

— Славный парнишка Харитон. Думается мне, он у нас приживется.

Слова тети звучали доброжелательно, мягким и ласковым был сам голос, и теплое, благодарное чувство разлилось в груди Харитона.

— Приживется, — согласился дядя Вадим. — Роднее нас у него никого нет на свете.

Харитон проскользнул в беседку, полутемную от вьющегося вокруг нее винограда, присел на скамейку и затаился. Что-то новое, досель незнакомое, поселилось в его душе. Он по-новому осознал и определил свое положение. Да, он остался в огромном мире один-одинешенек. Ни отца, ни матери, ни дедушки, ни Яриськи. Только дядя Вадим. Да тетя Клава. Ну, еще Ляна, но…

Он не был уверен, что Ляна станет для него второй Яриськой, внесет в его душу спокойствие и равновесие. Ему почему-то казалось, что с такой, как Ляна, можно примириться только на время, жить же с ней в семье невозможно. Во всяком случае, хотя Ляна пока отсутствовала, она его больше всех волновала и беспокоила.

Однако теперь Харитон уже твердо знал, что в дядиной семье он не временно, что он полноправный ее член, им не пренебрегают, о нем позаботятся, как о своем, что тут ему придется пережить и радости и невзгоды. От таких мыслей он улыбнулся — нравился ему дядя Вадим.

В этих раздумьях время бежало быстро. Харитон не заметил, как совсем рассвело, и чуть не задремал в уютной беседке. Ход его мыслей нарушили солнечные лучи, чьи-то шаги и встревоженный голос:

— Харитон!..

Это дядя Вадим, обнаружив, наверно, пустую постель, отправился на поиски племянника.

Завтракали молча, как и положено в серьезной, работящей семье, где всякий знает свое дело и не имеет времени на лишние разговоры и сборы. Время не стоит на месте, работа не ждет, проснулся — собирайся, спеши к важному, интересному делу.

Завтрак неприхотливый — кофе, хлеб с маслом, кусочек колбасы. Харитону не хотелось есть, и он насильно вливал в себя ароматную жидкость, к которой в Боровом не был приучен.

Возле дома глухо вздохнул мотор, слышно было, как хлопнула дверца.

Харитон не обратил на это внимания, не догадался, что за директором пришла машина. Считал, что директора на работу ходят пешком.

— Машина, — взглянула на дядю Вадима тетя Клава.

Вадим Андреевич решительным жестом поставил на стол стакан, глянул на Харитона:

— Ну что, Харитоша, может, на завод съездим? Хочешь посмотреть?

Харитон не нашелся, что ответить, и его молчание дядя счел за согласие.

— Тогда собирайся скорее.

В доме надрывался телефон. Клавдия Макаровна поспешила к нему, а спустя минуту позвала Харитона:

— Харитон, это тебя.

Удивишься, если тебя вот так сразу в неизвестном тебе городе неведомо кто зовет к телефону. Но Харитон решительно направился к аппарату, даже не поинтересовался, кому это захотелось с ним поговорить; пошел потому, что было любопытно: ведь впервые в жизни его кто-то звал не на луг, не к реке, а к телефону.

Взял трубку, приложил к уху и чужим, незнакомым голосом спросил:

— Кто просит?

Издалека раздался отчетливый голос, как будто знакомый, но Харитон никак не мог сообразить, кому он принадлежит.

— Проснулся? Молодец! Как спалось на новом месте?

— А это кто?

— Дед Макар. Мы вчера с тобой познакомились.

— Здравствуйте.

— Здорово, парень. Как дела? Родня там работой не загрузила?

Харитон никак не понимал, чего от него хотел Лянин дедушка.

— Чего?

— Спрашиваю, чем сегодня заниматься будешь? Ежели нет ничего неотложного, то отправляйся к деду Макару, вдвоем дело найдем.

Харитон наконец понял, куда клонит дед. Понял и то, что дед у Ляны человек хороший, отзывчивый, раз не забыл об одиночестве Харитона, проявляет заботу о нем. Ему хотелось пойти к деду Макару, но вспомнил об обещании дяде.

— Так мне на завод… Вадим Андреевич сказал…

Трубка на какой-то момент замолчала. Харитону даже показалось, что телефон выключился. Но это, наверное, дед Макар просто раздумывал, а потом отозвался:

— Ну что ж, это тоже дело. Осмотри наш завод, пригодится. А потом к деду, идет?

— Идет. Обязательно, дедушка, — пообещал Харитон, оставшийся весьма довольным этой беседой. Понял, что напрасно так боялся одиночества.

Дядя Вадим уже оделся: темно-серый костюм красиво облегал его плечи, белоснежная рубашка оттеняла загорелую кожу, все ему было к лицу, а тетя Клава еще критически осматривала, поправляла, одергивала. Сама она была одета в платье-костюм темного цвета, выглядела сосредоточенной, деловитой и строгой. Оставив в покое дядю Вадима, принялась за Харитона.

— С дядей поедешь или к дедушке Макару пойдешь? — спросила она.

— С дядей…

— Тогда надевай вот этот костюмчик.

Харитон быстро надел рубашку, натянул узенькие штаны — джинсы, подаренные вчера тетей, подпоясался модным кожаным ремнем, сунул ноги в удобные сандалеты.

— А на голову что?

— А ничего…

— Надень-ка вон ту фуражечку.

И Харитон надел ее. Не потому, что привык носить летом фуражку или хотел угодить тетке, а