Маракуда - Владимир Шеменев

что увидели, повергло всех в ужас. Предчувствие не обмануло вождя: деревни не было. Только обгорелые столбы, трупы на пепелище и одинокая собака с опалённой шерстью, метавшаяся на привязи возле уцелевшего навеса.

Совет был недолгим.

Воины решили догнать бандитов и отомстить. Но увы… Те, кто сжег деревню, были хитрее индейцев. Бледнолицые устроили засаду, и кугуары попались как дети. Стрелы против револьверов, копья против ружей, каменные топоры против динамита…

Бой был жестокий и неравный.

Из тридцати воинов рода Кугуара, вышедших в поход, в живых осталась ровно половина, из которой ранено было две трети. Всех, кто мог стоять на ногах, включая раненых, связали и отправили к озеру. Остальных добили.

* * *

Морщась от боли, Каракара нагнулся, чтобы поднять кирку…

Надо было работать, никто из охраны не должен заподозрить заговор. Завтра — в тот час, когда спящего одолевает самый крепкий сон — они бросятся на врага. Каракара понимал: всем не вырваться, многие погибнут, но выжившие расскажут другим, что те, кто был на Медовой реке, не смирились.

К вождю подошел Вайяма — тот самый гонец, что принес весть о войне.

Там, в деревне, возле сожжённой хижины Вайямы, возле тел его родителей Каракара усыновил мальчишку, и теперь это был его сын. Мальчик нагнулся, поднял кирку, протянул вождю.

— Возьми, отец, — Вайяма заботился о человеке, который стал для него родным после всего того, что произошло за последние дни. — Я сказал бы: «Отдохни, отец», — но белые люди — злые люди. Они убьют тебя, и завтра мы останемся без вождя. Ты должен беречь силы. Просто стой и потихоньку стучи. Я сам всё сделаю.

У самой плотины под потоками низвергающейся вниз воды десятки индейцев кирками и лопатами разбивали давно окаменевшую лаву, углубляя дно. Камни носили к лебедкам, которые свисающими тросами, словно паутиной, увивали отвесные берега. Глыбы сваливали на поддоны и уходили, передав эстафету тем, кто поднимал камни наверх и таскал к плотине.

Вайяма наклонился к отбитому от скалы валуну. Подцепив руками, взвалил себе на плечо. Шатаясь под тяжестью ноши, пошел туда, где сваливали вырубленные камни.

«Кто-то от горя стареет, превращаясь в ходячего мертвеца, а кто-то мужает и взрослеет», — думал Каракара, с любовью глядя на приемного сына — уже не мальчика, а воина, познавшего горечь утраты.

Пват сообщает Вайяме новость

Вайяма шел, наступая на острые осколки камней и каменную крошку.

Мальчик, ставший мужчиной, не чувствовал боли, вся его боль — это его сгоревшая деревня и его народ. Мокрые грязные волосы прилипли ко лбу. Закусив губы до крови, он ждал момента, когда можно будет кинуться на охрану, стоящую с ружьями вдоль ручья. Он будет рвать их ногтями, грызть зубами, и пусть его убьют, но он заберет с собой в царство мертвых «своего бледнолицего», как сказал Каракара: «Завтра мы отправляемся к нашим предкам, и они будут гордиться вами, если каждый из вас приведет с собой одного бледнолицего, а лучше двух».

Он уже шел назад, когда его окликнули.

— Вайяма! — тихий девичий голос позвал его. Мальчик, ставший мужчиной, остановился, поднял голову и обомлел. Там на насыпи за лавровым кустом лежала Пват.

— Пват! Уходи, тебя могут заметить! — замахал на неё руками, но вовремя одумался и присел, изображая, что старается вывернуть из песка торчащий корень.

— Где отец?

— Он с нами. Там, у скалы, — Вайяма махнул головой в сторону скалы.

— Что с ним? Жив, здоров?

— Ранен.

— Скажи всем, что сегодня, когда сядет солнце, Маракуда поведет в бой армию зверей. Он поднял все джунгли от Каювин до Мапуэры. Мы ударим на закате дня по третьему крику совы. Будьте готовы.

— Я всё понял, а теперь уходи. Скорей…

— Не забудь: три крика совы. — Пват скользнула за дерево и встала, поправляя закатавшуюся набедренную повязку.

Профессор предупреждает о возможном извержении вулкана

Рошель стоял на краю плотины, смотрел на темную воду и думал, что взрыв может вызвать сдвиг тектонических плит, и тогда страшно будет подумать, что произойдет.

Проснется ли древний вулкан, в кратере которого находится озеро, или произойдет обвал, который приведет к образованию огромного разлома? В любом случае им отсюда не выбраться. Он вспомнил разговор с Гонсалесом в одном из парижских ресторанов и свою жадность. Инженеру стало стыдно. Он, профессор, светило науки, пал жертвой стяжательства.

Рошель еще раз поглядел на воду.

Огромная туча, заслонив солнце, укрыло озеро тенью. Ни одна лодка не скользила по водной поверхности, и ни одного плота не колыхалось на волнах. Все индейцы были согнаны на строительство перемычки и углубления русла ручья. Гонсалес рассудил верно: зачем тратить силы и злить индейцев, если всё равно придется взрывать плотину?

Профессор потоптался на месте и решил предупредить командора.

Если у того еще осталась хоть капля самосохранения, он отложит взрыв. Пусть утонет сотня или тысяча индейцев, пусть будет меньше золота, чем хотелось бы, но оно будет. Как говорят в добропорядочной Европе, «лучше одна птичка в руках, чем две в кустах[99]».

Когда Рошель зашел в штабную палатку, там были только командор и вечно пьяный монах, они вдвоем сидели за столом и выписывали индульгенции[100]. Гонсалес с грохотом ставил печать, а монах корявым почерком с трудом выводил свое имя. Оба задорно смеялись, представляя, почём будут продавать эти бумажки.

— Я не помешал?

— Напугал, черт кучерявый! — монах вздрогнул и потянулся к фляжке, с которой не расставался последние две недели.

— Входите, господин инженер.

— У меня всё готово.

— Отлично. Чего же вы ждете?

— Команды.

Гонсалес встал и помпезно вознес руки к небу.

— Золото, много золота! Вот вам команда.

— Сеньор, — Рошель в нерешительности потоптался возле порога и прошел к столу, теребя в руках шляпу. — Я должен вас предупредить: это вулканическое озеро. И, учитывая неустойчивость осадочных пород, а также наличие вулканической складчатости прямо у нас под ногами, считаю своим долгом сообщить: могут возникнуть большие неприятности.

Командор взял со стола подписанный билет о прощении грехов и протянул французу.

— Вот, возьмите, это будет ваш пропуск в рай.

Рошель машинально протянул руку и взял «отпускной» билет.

— Сколько за него?

— В вашем случае — даром.

— Спад воды может оголить основание озера, а взрыв спровоцирует разлом или трещину, которая вызовет вулканическую активность. После чего может начаться необратимый процесс, на сотни миль вокруг погибнет вся флора и фауна…

— Скажите, мы что, тоже… того? — монах показал пальцем на небо.

— Скорее всего.

— Прости меня,