Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Семена и прижимала камни к себе. Аврал лаял и прыгал вокруг них. А барба Спира под шумок приставлял камень с двойкой к тройке, и все опять смеялись, если обман обнаруживался.

Когда Миша и Иван Тимофеевич выигрывали, барба Спира возмущенно говорил, что даже раньше в греческих кофейнях он не встречал таких опытных жуликов, как Семен и двое других его противников. Когда же победа оставалась за ним, он радовался, точно мальчишка, и хвастал своими победами в домино, которые он якобы одерживал и на «Труженике моря», и на «Адмирале Ушакове»…

Насмеявшись вдоволь, ребята пересели на кровать.

— Ну, расскажите же какую-нибудь интересную книжку, — попросил Семен.

Но Оля не умела «рассказывать книг». А Миша сказал, что недавно прочел «Следопыт» Фенимора Купера, и что это «ужасно интересно».

Аврал, взобравшись к нему на колени, сначала внимательно слушал, но потом уснул.

Вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась Вероника Александровна:

— Мика! Боже мой, Мика! — с таким ужасом вскрикнула она, точно ее внука змея ужалила. — Иван Тимофеевич, что это такое? — указала она на Аврала.

— Пес, — невозмутимо ответил тот, — Авралом зовут.

Вероника Александровна не разглядела или не хотела видеть за столом деда Спиру. Не хотела видеть и Семена и потому не поздоровалась с ними. Аврал вскочил и залаял. Вероника Александровна схватила Мишу за руку и стащила с кровати. Семен тоже встал и отошел к двери. Оля стала рядом с ним.

— Ну, что ж, пойдем, — проговорил Иван Тимофеевич. Он чувствовал себя очень неловко перед барбой Спирой. Но тот, точно ничего не заметил, поднялся, держась за стол, и с поклоном проговорил:

— Здравствуйте, мадам! — Барба Спира вышел из-за стола и, чуть нагнув голову, остановился перед Вероникой Александровной, ожидая, пока она подаст руку. Та нехотя протянула ее и назвала себя.

— Спиридон Мефодьевич Костандаки! — Барба Спира склонился так низко, точно собирался поцеловать руку Вероники Александровны. — Простите, мадам, — проговорил барба Спира, все еще не разгибаясь и бережно выпуская из своих рук тонкую руку Вероники Александровны. — Мы уходим с Иваном Тимофеевичем. Еще раз простите.

— Пожалуйста, — неожиданно растерялась она.

Прежде чем выйти барба Спира пожелал ребятам покойной ночи и у двери, держа в руке свою вылинявшую фуражку, еще раз поклонился Веронике Александровне.

— Садись. — Оля потянула Семена за рукав, чтобы сн сел на сундук, стоявший у двери. Этот жест должен был ему сказать — нечего смущаться, ты гость и никто тебя ие гонит.

Вероника Александровна молча ждала, пока старики выйдут. Аврал посмотрел на них, потом на Мишу, как бы спрашивая, идти или остаться еще поспать. Но так как Миша старался на него не смотреть, Аврал поплелся за Спирой. Проходя мимо Вероники Александровны, он поджал хвост и засеменил быстрее.

— Ну, садись же, Семен, садись на сундук, — вдруг осмелев, сказал Миша. Семен, несмотря на приглашение Оли, все еще стоял. — Садись тут, если на кровать нельзя.

— Никуда нельзя. Пора по домам, — точно очнувшись, вдруг резко проговорила Вероника Александровна.

— У него нет дома. Он будет у нас жить. Вот! — очень быстро и очень решительно сообщил Миша.

Вероника Александровна даже не нашла, что ответить на эти безрассудные и неожиданные слова.

Мика позвал в дом какого-то бродягу! В конце концов, он мог бы вынести ему кусок хлеба, конечно, с разрешения старших. Но усадить его на постель! Это слишком, даже для чересчур свободных порядков в этой сторожке,

Оля тоже смотрела на Мишу с удивлением. Только это было радостное удивление». Тихоня Мишка, который так боится бабушки, вдруг вступился за друга!

Вероника Александровна наконец обрела дар речи.

— To-есть, как это «у нас»?! Ты, милый мой, думаешь ли, о чем говоришь? — спросила она, задыхаясь от негодования.

— Думаю! У нас много комнат. Пусть живет. Он со мной вместе будет.

— Вот как! А я и не знала, что в моем доме теперь распоряжаешься ты, — очень тихо заметила Вероника Александровна и даже улыбнулась своими тонкими губами.

— Ты не знаешь, какой он и что он сделал! — Голос Миши дрожал.

Вероника Александровна окинула взглядом дверь и, как бы между прочим, скользнула им по Семену. Она узнала мальчишку, который вчера утром стирал штаны ее парижским мылом.

Что ж это такое?! Надо сейчас же положить этому конец!

Вероника Александровна сняла с вешалки халат и сказала:

— Мы еще поговорим с тобой, Мика!

Вдруг брови ее сдвинулись еще теснее, и она стала со всех сторон осматривать свой халат.

— Где брошь? — чуть повысив голос, спросила Вероника Александровна.

— Какая брошь? — удивилась Оля,

— Большая красная брошь. Вот тут она была приколота, — тем же тоном пояснила Вероника Александровна.

— А, видела. Не знаю, где она, — ответила Оля.

— Но она была здесь. — Вероника Александровна указала на халат. — Я это хорошо помню. Я приколола ее сюда, и теперь ее нет.

Миша почему-то стал искать брошь на полу около подоконника.

— Тут ее нет, — сказал он.

— Конечно, нет! Когда дом полон бог знает кем, вещи не остаются на своих местах, — проговорила Вероника Александровна и прищурившись взглянула на Семена.

— Врете вы! — крикнул Семен. — Не брал я в этой комнате ничего! Мишка, слышишь, я ничего не брал!

Семен с ненавистью посмотрел на Веронику Александровну и, вдруг резко повернувшись, выбежал за дверь.

— Он не брал! Зачем это вы так? — сказала Оля, не глядя на Веронику Александровну.

— Ах, вот как, милая моя, ты мне замечания делаешь? — насмешливо произнесла та.

Оля совсем отвернулась от Вероники Александровны. Почему-то у деда все слова были какие-то хорошие, теплые, а у нее колючие, злые. Даже слово «милая» звучит, как ругательство.

— Семен ничего не брал! Не брал! — очень громко сказал Миша.

— Значит, я лгу?! Так тебя понимать?! — возмутилась Вероника Александровна. — Что это вообще за ужас?! Мои внуки водятся с бродягами! Девочка ходит с подбитым глазом, шатается бог весть где…

Оля не выдержала:

— Вы думаете только плохое!.. Мне не надо вас слушать. Мой деда не такой… Я не буду вас слушать!.. — крикнула она и выбежала из сторожки.

— Очень воспитанная девочка. Тебе это нравится? Учись, бери пример, — сказала Вероника Александровна.

— А за что ты ее ругаешь? Она ничего плохого не делает. И Сеньку ты выгнала, вором назвала. За что? Даже не знаешь, какие они. Нам так было хорошо, пока тебя не было, — глотая слезы, проговорил Миша.

— Ах, вот как! Так иди, убирайся к своим друзьям, если они такие хорошие. Иди к беспризорникам вместе со своей Олей. Иди!

Вероника Александровна очень хорошо знала, что её внук даже дома боялся вечером