Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

О в ч и н н и к о в. Вымыл уже. (Закуривает.) Ты иди. Может, дела какие спешные имеются.

А л л а. Гоните?

О в ч и н н и к о в. В тягость быть не хочу.

А л л а. Не жалуюсь, кажется.

О в ч и н н и к о в (разгоняя махорочный дым). Я ведь все понимаю.

А л л а (помолчав). Раньше вы другим были.

О в ч и н н и к о в. Жизнь у меня другая была.

А л л а. Со мной-то зачем в молчанку играть? Я около вас выросла. Помогала всегда с радостью…

О в ч и н н и к о в. Девчонкой ты тогда была. Теперь повзрослела. В невесты смотришь. (Взглянул на нее.) И жених небось в запасе имеется?

А л л а (с наивной беспечностью). Женихи нынче навалом.

О в ч и н н и к о в. Вижу тебя насквозь.

А л л а. Рентгенолог какой!

О в ч и н н и к о в (с нарастающим раздражением). Дочь ты мне или нет? Ксения, жена моя покойная, матерью тебе приходилась?

А л л а. Матерью. Вы — отчимом. Если не по загсу, не по официальности. Потому удочерить меня в свое время не удосужились.

О в ч и н н и к о в. Не удосужился! Штамп да печать — печать да штамп, дальше ничего не видите.

А л л а. Что нужно — видим.

О в ч и н н и к о в. Ксения, умирая, заботу о тебе кому завещала? Болела ты. Хилой росла. Выходил. На ноги поставил, а ты к чужим ушла.

А л л а. Сестра матери не чужая. А почему — сами знаете. Ферма рядом. Чтоб время на дорогу не тратить.

О в ч и н н и к о в (упрямо). Знаю, что говорю, — к чужим!

А л л а. Много вы лишнего знаете.

О в ч и н н и к о в. Дерзишь? Себя выше старших ставишь?

А л л а. Никогда.

О в ч и н н и к о в. Ставишь! Молода.

А л л а. Молода, значит, дура по-вашему?

О в ч и н н и к о в. Не дура, а сказать мне о жизни ничего нового не можешь.

А л л а. А вдруг скажу?

О в ч и н н и к о в. Избаловали вас. На свою голову.

А л л а. Нет! Мы к старикам с уважением. Но и нас уважайте. Я каждый день прибегаю к вам… Полы мою… Стряпаю… Белье вот… Что могу, в общем…

О в ч и н н и к о в (громко). Полы… Стряпня… Белье… Попрекаешь… (Гневно.) Будь оно проклято! (Схватил узелок, с силой швырнул его на землю.) Не стирай! Обойдусь! Солдата стиркой не удивишь… Иди к своим дружкам. А меня оставь! В родню не навязываюсь! (Уходит в дом, хлопнув дверью.)

У забора появляется  М а р и я  Ф е д о т о в н а.

А л л а (подняв узелок, подымается на крыльцо, безуспешно дергает дверную ручку). Заперся. (Идет к открытому окну.) Белье еще раз выполощу, выглажу и принесу. Вам же стыдно будет.

О в ч и н н и к о в (высовываясь из окна). А я его подальше зашвырну!

А л л а. А я обратно…

О в ч и н н и к о в  резко захлопывает окно.

(Отпрянув.) Осторожнее можно? Нос едва не разбили.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (подходя к забору). Лютует?

А л л а (сдержанно). Семейное дело. Других не касается.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Почему такое? Смертоубийство, скажем, совершится. Нас обвинят — соседи. Общественность проглядела.

А л л а. Смертоубийства не будет. И один человек не общественность. (Задумалась.)

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Чего огорчаешься-то? Добро бы свой отец. И ты ведь Рогозина, а не Овчинникова.

А л л а. Фамилия роли не играет.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. И кто он, откудова? Своих мы наперечет знаем. Явился в сорок восьмом, как сейчас помню. В одиночестве жил. Михееву цветами своими голову задурил. Оженился после на мамане твоей. А после ее… в бирюках и остался.

А л л а (сдерживая раздражение). Не пойму: кому дело какое?

М а р и я  Ф е д о т о в н а (строго). Не так живет. Не по-людски. Себя выше других ставит. Все лук там, скажем, или картошку сажают, а он — цветы! Чуешь?

А л л а. Каждый сажает, что хочет.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (категорически). Не-не! В селе по-хозяйски жить надо. И какого тумана напустил. Цветики-цветочки… Вроде для развлекательства… В чистеньких ходит… (Распаляясь.) На других свысока: базарники, мол! А на поверку — и сам спекулянт!

А л л а. Выдумки это. Цветами он не торгует.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Может, он из симпатии их задарма раздает?

А л л а. Может быть.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (хохочет). Ох, уморила! Задарма! Ну-ну!

Входит  Ч у п р о в. Пиджак и руки у него в строительной пыли. М а р и я  Ф е д о т о в н а  исчезает за забором.

Ч у п р о в. Алла?

А л л а (улыбаясь). Какой ты чумазый, Саша.

Ч у п р о в (стоит, широко растопырив руки). Понимаешь, всю стройку облазил. Все конфликты на корню уладил.

А л л а (нежно). Молодец ты у меня. Молодец. Давай, я тебя почищу, в порядок приведу. (Подымается на крыльцо, тихо стучит в дверь.) Дядь Гриш, посторонние тут. Откройте — мыло, щетку взять. Дядь Гриш…

Щелкает дверной засов.

(Уходит в дом, сразу же возвращается с мыльницей, полотенцем, платяной щеткой.) Стой спокойно. (Чистит его пиджак.)

Ч у п р о в. У тебя отгул?

А л л а (продолжает чистить Чупрова, смеется). Вторая смена! Забыл?

Ч у п р о в. Честное слово… Самому непривычно.

А л л а. Все благодарны тебе, Саша… Все-все… (Быстро оглядевшись, прижалась к нему.) Сашук мой! (Отпрянула.) Кругом глаза. Стой спокойно. Большое дело — на двухсменку доярок перевести. (Продолжает его чистить.) Цемент в рукав въелся…

Ч у п р о в. Не все так рассуждают. Наши правленцы колхозные всего нового боятся. Две смены доярок, говорят, увеличения человеко-дней потребуют. Значит, себестоимость продукции повышается. Не хотят, крохоборы, понять: при двухсменке текучесть кадров прекратится. Квалификация доярок повысится. Экономическая выгода несомненна.

А л л а (легонько хлопает его щеткой по спине). Ну вот, все в порядке.

Ч у п р о в. Я их цифрами, цифрами добил. Теперь бы руки помыть.

А л л а  и  Ч у п р о в  выходят.

Слышно, как поскрипывает насос, льется вода. Через минуту  Ч у п р о в  и  А л л а  возвращаются.

(Вытирая полотенцем лицо.) Спасибо, Алла. Представил сейчас: мы с тобой живем вместе. Пришел я на обеденный перерыв, ты меня встречаешь, как сейчас. (Горячо.) Чего мы тянем?

А л л а. Саша… Саша… Неожиданно все. Как шквал какой! (Чуть жалобно.) Привыкнуть надо.

Ч у п р о в. Чудачка! В старину годами женихались да невестились, а бывало, всю жизнь ненавидели друг друга. Разве я не прав?

А л л а. Ты почему-то всегда прав. Мне с десятилеткой против академии твоей далеко…

Ч у п р о в. Смелее, смелее…

А л л а. Легко сказать… Ну не всегда я с тобой согласна. Когда разговор потом вспоминаю… Дома. Одна.

Ч у п р о в (улыбаясь). После драки кулаками не машут. (Кивнув в сторону дома.) Он у себя?

А л л а. Подождем, Саша!

Ч у п р о в (нахмурился). Ты в себе или во мне неуверена?

А л л а. Зачем так, Саша?

Ч у п р о в. Тогда точку поставить пора. И дело у меня к нему есть.

А л л а. Он догадывается… По селу всякие пересуды идут…

Ч у п р о в. Знаю. Надо болтовню прекратить. (Стучит в дверь.) Григорий Иванович!

Алла отходит в глубину дворика. Из дома выходит  О в ч и н н и к о в.

День добрый, Григорий Иванович!

О в ч и н н и к о в (окинув взглядом Аллу и Чупрова). С утра был добрый.

Ч у п р о в (ему немного не по себе). Побеспокоить тебя решил. Дело такое — я и Алла… пожениться хотим, в общем…

Овчинников молчит.

Полюбили друг друга, и все такое… Решили сказать тебе. По обычаю.

О в ч и н н и к о в. Вспомнили?

Ч у п р о в. Мы старых порядков не знаем. Дело, сам понимаешь, тонкое…

А л л а. Дядь Гриш, зачем так? Мы с открытой душой.

Ч у п р о в. Что