Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

По реакции, а также усиливающемуся страху в глазах, Богдан отметил, что эльфийка все отлично понимает. При словах Злого она вновь задергалась и застонала сквозь кляп, переводя взгляд с одного из нависших над ней людей на другого.

– Может, – протянул Богдан, – но вначале она нам расскажет то, что мы хотим узнать. Ты же нас понимаешь, сука?

Он присел на корточки и взял ее за дергающийся подбородок. Сжал его так, чтобы было больно, но не настолько, чтобы сломать челюсть, уставился прямо в ее полные слез и ужаса глаза. Он мог ударить ее, вырубить и задушить, свернуть шею. Но им действительно была нужна информация.

Остроухая перестала дергаться, замерла, напряглась всем телом, смотрела на него, пытаясь отвести взгляд.

– Я знаю, ушастая бестия, ты меня понимаешь. Не знаю, откуда, но ты владеешь нашим языком, – Богдан облизнул губы, показав ей оскал и продолжая буравить взглядом. – Так вот, слушай внимательно. Сейчас я хочу с тобой поговорить. Я выну кляп и жду, что ты не издашь ни звука, ни писка без разрешения.

Он спросил, смотря глаза в глаза:

– Ты понимаешь? Если укусишь, думаю, осознаешь, что с тобой будет. Поверь, мы умеем многое, даже то, что не приходит в твою жалкую девичью голову. Обещаю: ослушаешься – и тебе будет очень больно. И это продлится достаточно долго. Тебе понятно?

В ответ она попыталась кивнуть, скорее даже дернулась, поскольку рука крепко держала ее, но Богдану было этого достаточно.

– Я задам вопросы, – он сделал многозначительную паузу, – что и как ты на них ответишь, решать тебе, ушастая. Но ты же понимаешь, – он вновь замолчал, скалясь и смотря ей в глаза, – что нас тут много, голодных до бабьего тела мужиков, и мы не привередливы. Не знаю, как там ваши парни, но люди до этого дела жуть как охочи. И думается мне, эльфы устроены примерно так же, как мы, так что между ног у тебя то, что нам по душе. – С этими словами Бугай провел ей по бедру рукой, от чего эльфийка вновь попыталась задергаться.

– Так вот. Скажешь то, что нам не понравится – и мы, как говорит мой старый друг, пустим тебя по кругу, а потом начнем ломать тебе кости, одну за другой, а когда их не останется, выпотрошим живьем, как свинью. Снимем кожу, подвесим за волосы, связав твоими же кишками, и сделаем еще много всего.

Богдан изучающе смотрел на нее, ожидая ответа.

– Усекла?! – гаркнул он внезапно.

Эльфийка дернулась в попытке кивнуть.

– Хорошо...

За спиной послышались тяжелые шаги.

– Бугай, жена Князя, хрен я помню ее имя, жива. Без сознания, – это Торба подошел к ним, глянул на остроухую из-за плеча сидевшего перед ней товарища и продолжил:

– Ран крупных нет, те, что есть, обработаю, но она плоха, очень. Можем не донести.

– Перевяжите ее, – ответил Бугай, не поворачиваясь к нему. – Осмотрите здесь все, найдите лечебные травы, может у них есть что-то, а я пока поговорю с этой тварью.

Торба молча кивнул, развернулся и ушел. Эльфийка задергалась, она явно пыталась что-то сказать.

Глава 18

– Говори. – Ветеран осторожно, так, чтобы максимально обезопасить свои пальцы от возможного укуса, вынул кляп.

– Я могу помочь, – на более ломанном, чем говорил ее соплеменник, наречии выпалила она. – Я могу...

Она уставилась в холодные, немигающие глаза Богдана, сбилась, но через секунду, моргнув и собравшись с мыслями, еще раз проговорила:

– Могу.

– Можешь помочь? Не лги мне, – рука Богдана сжала ее горло, пока не сильно, больше пугая, чем причиняя вред.

– Меня связали, – она дернулась, инстинктивно ловя ртом воздух, хотя даже не начала еще задыхаться. – Я не хотела. Я просила. Чтобы ее не мучили. Поэтому связали. Я была против.

Брови ветерана от удивления поползли вверх. А стоящий над ними Злой проворчал что-то непристойное и сплюнул.

– Она носит под сердцем жизнь, – выпалила остроухая.

Бугай молчал, но руку от горла убрал.

– Мы убили там всех, вели ее, чтобы говорить. Чтобы допросить, – затараторила остроухая, ощутив, что монолог движется в верном направлении. – Она не сказала ничего, что было нужно нам. Там, сразу и здесь. Анион, – она смешалась, явно подбирая нужное слово, – наш главный, начал мучить ее. Я знала, что она носит дитя. Все это понимали. Это видно. Я сказала против.

– Я тебе не верю, – спокойно проговорил Бугай.

Конечно, в ее словах имелось некоторое зерно истины. Они, люди, слишком мало знали о культуре эльфов, считая их бедствием и напастью, кровожадными убийцами и ублюдками, которым не свойственно хоть что-то человеческое. Но на самом деле о них практически никто ничего не знал наверняка, кроме того что племена их живут на юге, за границей людских земель, принадлежащих Союзу Вольных Городов. Также общеизвестно, что несколько десятилетий, может, даже сто или больше лет назад, произошла ужасная, долгая война. По сравнению с ней междоусобицы колдунов, закончившиеся чуть более полутора десятилетий лет назад и повлекшие буйство всяких культов, появление чудовищ и прочие невзгоды, – так, мелочи. Остальные знания об ушастых – лишь легенды и мифы. Союз не торговал с остроухими, не вел каких-то иных отношений. Они не обменивались послами. Все, что простой люд знал об эльфах, шло из сказаний об ужасах той древней войны, живых свидетелей которой не осталось. Исключением были самые могущественные и опытные колдуны, выжившие во время усобиц. Но их тоже проредила война, и то, какие из старых магов теперь стали городскими чародеями, простым смертным было неведомо.

– Человек, – продолжила эльфийка. Изъясняться ей было достаточно сложно, она слегка путалась, – я говорю правду. Зачем еще моим родичам связывать меня? Из-за чего бы ты связал своего? Поверь, мы не убиваем зверей, носящих потомство, мы не ловим рыбу в сезон нереста. Жизнь есть жизнь, какой бы она ни была.

– Либо ты лжешь, либо твои дружки – исключение, – усмехнулся Бугай. – Они изуродовали ее. Что будет с ней и ребенком, мне не ведомо.

– Верховные говорят, что вы, люди, – она сбилась, – как сорная трава.

– Вот как, сука, – хмыкнул за спиной Злой. – Сорняки, значит.

Но из