Дассария - Абай Тынибеков

дикой дичи, рыбой и всевозможными сырами, и в завершение внесли свежайшее кислое, только что взбитое, пенящееся кобылье молоко. Закончив трапезу, обмыв руки, шаньюй взглянул на Тафуц и приступил к разговору.

– Всегда и на всё воля небес. Однажды мне было суждено прийти в эти земли, где прежде обитал ваш народ. Начались неотвратимые войны. Теперь мне доводится принимать у себя посла своего врага как гостя. Кто ты? Назовись и поведай мне о цели своего визита, – произнёс он, обращаясь к Чардаду.

Тафуц перевела его слова.

– Властитель хуннов, я прибыл к тебе по поручению своего правителя царя Дассарии. Моё имя Чардад. Я вождь одного из племён саков – массагетов, чьи земли простираются прямо на юг от тебя. Прежде всего хочу выразить благодарность за то, что ты не чинишь мне препятствия на пути в твою ставку, – склонив голову, начал Чардад.

Шаньюй благосклонно кивнул.

– Пленные воины доставлены в полной сохранности. Ни один из них не подвергался ни истязаниям голодом и жаждой, ни пыткам. От имени своего царя Дассарии я предлагаю тебе обмен, – Чардад смотрел в глаза шаньюя.

Дослушав Тафуц, Мотун удивлённо вскинул брови, но промолчал.

– Так вот, твоих воинов, властитель хуннов, он меняет на женщину по имени Тафуц, – спокойно договорил Чардад.

Тафуц была поражена услышанным. Её голос дрогнул от охватившего волнения. Шаньюй ненадолго задумался, пригубил чашу, улыбнулся и несколько равнодушно произнёс:

– Вождь Чардад, я ведь могу и без обмена забрать эту полусотню, так опрометчиво попавшую в ваши руки. Как любой правитель, я дорожу своими людьми, но не настолько, чтобы радоваться возвращению горстки слабаков, не способных постоять за себя. Предложение твоего царя я отвергаю. Если желаешь, я могу казнить их принародно как предателей.

– Властитель хуннов, нам неведомо то, как у вас принято поступать с послами, но у нас в степи к ним относятся весьма почтительно и они, с кем бы ни прибыли, обладают полной неприкосновенностью. В данном случае приведённые мною взятые в плен воины являются частью моей свиты и всецело принадлежат моему царю, – Чардад помнил наказ Дассарии быть вежливым, но напористым и учитывал такой ответ шаньюя.

– Среди моего народа, доблестный Чардад, также чтят послов. То, что ты прибыл ко мне без единой заминки в дороге, и есть наглядное свидетельство тому. Обвинять меня в непочтении к тебе и твоим людям у тебя оснований нет. Думаю, нам не следует больше вести беседу по этому поводу. Моё мнение относительно обмена, надеюсь, тебе понятно. Если у тебя есть ещё что сказать, то я готов выслушать. Но если нет, тебе пора отбыть обратно. Пленных можешь забрать с собой или же казни их сам. Они в твоей власти, – Мотун говорил сдержанно и очень серьёзно.

– Я понял тебя, властитель хуннов. Признаться, я ожидал от тебя такого ответа. Наверняка ты не пошёл бы на обмен этой женщины даже на тысячу своих воинов. Ты прав, она много знает и к тому же владеет языками, что немаловажно в условиях войны. Но не всё измеряется только интересами военного положения. Мой царь рассчитывал на человеческое понимание с твоей стороны. Прежде всего, она женщина. Её место у своего очага, где её ждут. Ведя с тобой эти переговоры, я не могу не касаться её судьбы. Поверь, властитель хуннов, это очень важно для неё. Ты долго пожил под этим небом, многое пережил и повидал. Тебе не чуждо ничто человеческое. Мой царь надеялся на твоё доброе понимание. Неужели женщина, кем бы она ни была и какими достоинствами ни обладала, может стать заложницей в войне, ведомой мужчинами? Так не должно быть, – более примирительным тоном произнёс Чардад, продолжая настаивать на своём.

– Ты, вождь Чардад, вижу, искушён в словесности. Это приятно. Но ты не учёл одного обстоятельства. Эта женщина не заложница, а моя гостья. Она прибыла ко мне по своей воле. Никто её не брал в плен и не доставлял сюда против желания. Теперь она находится под моей властью и защитой. Её не содержат в заточении. Скажу тебе больше. С тех пор как она появилась у меня, ей не было задано не единого вопроса, связанного с вашим военным положением. Она сама может подтвердить правоту моих слов. В отличие от вас, пытавших и убивших моего воина, ставшего, к сожалению, изменником, я не веду себя так, хотя для меня очень важно всё, что она знает. Мы ведь с вами враги, – Мотун величаво и с достоинством парировал всё сказанное Чардадом.

Тафуц, переводя его слова, добавила от себя, что он лжёт и она не хочет оставаться здесь.

Чардад всё понял и продолжил:

– Хорошо, властитель хуннов, твоё мнение относительно этого вопроса мне понятно. Мы пока противники, это правда. В таком случае, с твоего позволения, я готов перейти к обсуждению особого поручения своего царя. Он уполномочил меня от его имени предложить тебе, властитель хуннов, заключить мир между нами.

Было видно, как шаньюй изменился в лице. Пытаясь скрыть это, он медленно провёл по нему рукой, словно желал таким образом избавиться от усталости. Неожиданный поворот в беседе явно застал его врасплох. Довольно быстро совладав с собой, он спросил:

– Скажи, вождь Чардад, твой царь, он царь всех саков?

Теперь растерялся Чардад.

Он помнил веление Дассарии предложить мир от имени всех саков и не знал, как вести себя в этой сложной ситуации, идя на обман.

– Нет, властитель хуннов. Мой правитель является царём сакских племён массагетов, – вынужден был признаться он.

– Выходит, что предложенное им мне посредством тебя есть всего лишь полумир или того меньше, – резонно подметил шаньюй.

– Разве этого мало за жизнь и освобождение одного человека? – Чардад всем нутром ощущал слабость своей позиции.

– Согласен. Не так уж и мало. Но в таком случае я не могу понять, как в условиях военных действий с другими вашими племенами я буду знать, что вы не принимаете в них участия. К тому же, хотя это уже не моё дело, своими обособленными действиями вы ведь противопоставляете себя всем своим собратьям. Для меня это небывалая новость, – искренне произнёс шаньюй и тут же подумал: «Видно не всё у вас обстоит так хорошо, как ты пытаешься представить мне. Чем глубже раскол в ваших рядах, тем лучше для меня. Нужно воспользоваться вашим предложением и своим положением и внести в вашу среду ещё больший и непоправимый раздор и тем самым значительно ослабить позиции. Наверняка правители других ваших племён не извещены об этом визите. Коль ты, посол,