Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

районе Трентино (Триент). До сих пор это был спокойный участок, и расположенную здесь 1-ю итальянскую армию ввиду санаторных условий местности называли «корпусом выздоравливающих». Австрийцы, сосредоточив в районе прорыва более 2 000 орудий, сбили итальянские войска с господствующих высот и стали быстро развивать наступление.

Не сумев остановить врага собственными силами, итальянцы обратились к русскому главному командованию с настоятельной просьбой о помощи – соответствующее заявление сделал не только начальник итальянского Генерального штаба, но и король Виктор Эммануил в личной телеграмме на имя Николая II. На самом деле опасность положения итальянской армии была сильно преувеличена. Австрийское наступление, проведенное в очень трудных условиях, спустя неделю уже совершенно выдохлось, а итальянцы успели подвести резервы и местами перешли в контратаки.

Однако итальянские призывы о помощи носили такой панический характер, что Николай II приказал ускорить наступление Юго-Западного фронта. «Настойчивые просьбы итальянцев [вплоть] до личного обращения короля к государю вынудили нас принять решение начать атаку», – телеграфировал генерал Алексеев нашему военному представителю в Париже.

Ставка располагала точными сведениями о том, что для подготовки удара в Трентино австрийцы существенно ослабили свою группировку на Восточном фронте. Поверив в то, что мощь русской армии окончательно надломлена, австрийское командование перебросило в Италию шесть лучших пехотных дивизий вместе со значительной частью тяжелой артиллерии. Теперь силы Австро-Венгрии были поделены почти поровну между западом и востоком: в Италии австрийцы держали 35 дивизий, а в России – 39. Агентурная разведка сообщала, что в тылу у неприятеля резервов почти нет. Кроме того, выяснилось, что и немцы сняли с австрийского фронта большинство частей для переброски их под Верден. В мае на австрийских позициях оставалось лишь две германских дивизии в составе армейской группы «Линзинген».

Оперативная обстановка складывалась к выгоде русских. Поэтому, хотя подготовка к наступлению еще не была полностью закончена, Брусилов получил разрешение Ставки начать операцию 4 июня[145]. В последний день мая царь телеграфировал итальянскому королю: «Мой начальник штаба доложил мне, что 22 мая (4 июня) моя армия будет в состоянии начать атаку австрийцев. Это даже несколько ранее той, которая установлена военным союзным советом… Решил предпринять это изолированное наступление с целью оказать помощь храбрым итальянским войскам и во внимание к твоей просьбе».

За несколько дней до этого срока ночью были введены в боевую линию войска, предназначенные для первоначальной атаки. Артиллерия, заняв хорошо замаскированные огневые позиции, приступила к точной пристрелке по намеченным целям.

И все же, как ни старался Брусилов скрыть подготовительные мероприятия, обеспечить внезапность атаки русскому командованию не удалось. Благодаря хорошо поставленной полевой разведке и довольно разветвленной агентуре в русских штабах, австро-германская сторона имела точную картину происходящего по ту линию фронта. Достаточно сказать, что 4 июня в австрийский Генштаб был передан полный текст приказа Брусилова о наступлении. Но генерал Конрад упрямо не хотел видеть назревавшую угрозу со стороны русской армии. Перед переброской войск в Италию он лично проинспектировал оборонительную линию на Восточном фронте и нашел ее несокрушимой.

Германское командование разделяло эту точку зрения. 14 мая, за неделю до начала русского наступления, генерал Штольцман – начальник штаба армейской группы «Линзинген», оборонявшейся на Луцко-Ковельском направлении, докладывал, что «численно русские не превосходят и обучение их недостаточно; возможность успеха их наступления исключена».

Успокоенный этими заявлениями, Фалькенгайн сосредоточил все свое внимание на Вердене. В своих мемуарах он признается, что беда в Галиции разразилась неожиданно, «как гром из ясного неба».

4 июня, с первыми лучами солнца, австро-германские части на всем протяжении фронта были разбужены мощнейшей артиллерийской канонадой, которая не смолкала на разных участках от нескольких часов до полутора суток. Стрельба велась строго по пристрелянным целям (в том числе с применением химических снарядов): русские тяжелые орудия методично вели разрушение первой оборонительной линии, а легкая артиллерия расчищала проходы в проволочных заграждениях. «Временами, – вспоминал генерал Деникин, – орудийный грохот сливался в протяжный рев… Тысячью фонтанов в окопах австрийских вздымалась кверху черная земля, с обломками бревен, со спутанными комьями колючей проволоки… Наши легкие орудия раскалялись от частой стрельбы, их обливали водой и продолжали огонь. Даже на наших стрелков этот гул производил сильное впечатление, а там был ад: после занятия австрийских окопов в них находили людей помешанных… Первый раз наша артиллерия получила возможность выполнить основательно ту задачу, которая до тех пор достигалась ценою лишней крови».

В это утро атаковали 11-я армия генерала Сахарова и 9-я армия генерала Лечицкого. Первая, захватив поначалу некоторые высоты, была затем отброшена с большими потерями на прежние позиции; но атака второй сразу посеяла панику в рядах австрийцев.

На участках прорыва 8-й армии, порученной генералу Алексею Максимовичу Каледину, артподготовка была продлена до следующего утра. «Должен признать, – с удовлетворением отмечает Брусилов, – что везде наша артиллерийская атака увенчалась полным успехом. В большинстве случаев проходы были сделаны в достаточном количестве и основательно, а первая укрепленная полоса совершенно сметалась и вместе со своими защитниками обращалась в груду обломков и растерзанных тел». Огневые точки противника были успешно подавлены.

В девять часов утра 5 июня русская артиллерия усилила стрельбу до предельной частоты, накрыв неприятельские позиции огненным валом. Полевые орудия били по первой линии, не давая вражеской пехоте поднять голову, тяжелая артиллерия обрабатывала вторую полосу обороны, препятствуя подходу вражеских резервов. Эта артиллерийская тактика позволила русским ударным частям почти без потерь преодолеть расстояние до австро-германских окопов и захватить их. Зачастую дело решалось даже без рукопашной схватки – русские успевали добежать до окопов противника раньше, чем австрийцы успевали вылезти из своих блиндажных укрытий (достигавших восьмиметровой глубины), где они пережидали бомбардировку, и тогда одного гренадера с гранатой, вставшего у входа в убежище, было достаточно для того, чтобы заставить оборонявшихся сложить оружие.

Заняв передовую траншею, русские войска немедленно приступали к атаке второй линии окопов, а затем – третьей («Железная дивизия» генерала Деникина рванула на своем участке сразу шесть линий окопов). Растерянность в рядах ошеломленного врага росла с каждым днем. Как вспоминал начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Владислав Наполеонович Клембовский, «пленные австрийцы показывали, что потери их распределяются так: в первой линии окопов – восемьдесят пять процентов убитых и раненых и пятнадцать процентов пленных; во второй линии – по пятьдесят процентов каждой категории; в третьей линии – все сто процентов пленных». Так, прапорщик 8-го стрелкового полка Егоров с десятью разведчиками, скрытно пробравшись в тыл противнику, заставил положить оружие венгерский батальон – 23 офицера, 804 нижних чина и 4 пулемета.

Тактический замысел Брусилова полностью оправдался[146]. Командующий 4-й австро-венгерской армии эрцгерцог Иосиф-Фердинанд, атакованный сразу на