Я, Юлия - Сантьяго Постегильо

Работа шла споро.

Лентул неукоснительно следил за тем, чтобы легионеры закончили рыть ямы до начала четвертой стражи. Им даже удалось немного отдохнуть перед рассветом. Новый день – и последний, который предстояло встретить Северу. Лентул представлял, как тот валится со своего коня в одно из этих смертоносных углублений. А дальше – путешествие в царство мертвых, без погребальной церемонии, без монеты, которую требовал Харон, лодочник загробной страны, за перевоз души усопшего на тот берег Стикса. Император был обречен на протяжении более века бесцельно скитаться вместе с женой и детьми по берегам темноводной реки, протекающей через Аид.

В окрестностях Лугдуна Ночь на 20 февраля 197 г.

Юлия открыла глаза. Ее муж поспешно облачался в военное одеяние. Каллидий готовился подать ему доспехи. Императрица встала, как и была, полуобнаженная; раб благоразумно удалился вглубь палатки.

– Я велел Гете, Плавтиану, Лету, Цилону и остальным явиться сюда с рассветом, – пояснил Север, проверяя, хорошо ли сидит на нем посеребренный панцирь.

Тот должен был плотно прилегать к телу в течение всей битвы, даже если бы император пустил коня в галоп. Север решил, что в этот день он бросит в бой конницу и лично поведет ее на врага.

Юлия приблизилась и поцеловала его в губы, держа в руках пурпурный палудаментум. Затем умело развернула его и накинула на плечи мужа, быстро застегнула фибулу и отошла на шаг, любуясь им и его плащом без единой складки: властелин Рима, властелин мира. Ее властелин. Ее мира.

– Я останусь с детьми, – сказала она.

– Ты не хочешь узнать, какую атаку я задумал? – не без удивления спросил он.

– Это сражение. Ты хороший полководец. Превосходный. Уверена, что задуманное тобой принесет свои плоды. А я буду ждать позади, с твоими детьми, надеясь встретить тебя как единственного императора Рима, супруг мой, когда завершится эта схватка.

Септимий Север был поражен тем, как искусно она одела его, хотя ей не помогали рабыни и умастительницы. Было ясно, что, если Юлия спешит с важным делом, она способна работать руками быстро и ловко.

– Клянусь Юпитером, твоя уверенность придает мне сил, – сказал он, когда жена приготовилась наградить его последним поцелуем.

– Это нам и нужно, – улыбнулась она и покинула преторий.

Полдюжины преторианцев препроводили ее в детскую палатку. Сыновья мирно спали, хотя неподалеку от них через час должно было начаться сражение, призванное определить их ближайшее будущее, а в случае победы Севера – и отдаленное.

В преторий вошли Гета, потом Плавтиан, за ним Лет, Цилон, прочие легаты и трибуны. У всех были суровые лица.

Император понял, что ожесточенная битва, длившаяся целый день и не давшая перевеса ни одной стороне, по-прежнему тяготеет над умами его военачальников. Надо было вдохнуть в них силу, которую сообщила ему Юлия. Если лучшие его люди не будут уверены в победе, сомнения одолеют центурионов и всех легионеров в первой шеренге.

– Мы изменим ход сражения прямо сейчас, – заявил Север без обиняков. Как он и предполагал, все принялись жадно слушать. Прекрасно. То, чего он хочет; то, что нужно. Но это лишь начало. – Этой ночью Альбин предложил мне разделить империю. Я отказался. Мы одолели презренного Юлиана и мятежного Нигера, завоевали Осроену и Адиабену не для того, чтобы делить что-либо с тем, кто составляет заговоры против нас. Альбина ждет тот же конец, что и Нигера. Вскоре моему взгляду предстанет его голова, отделенная от тела. Но это произойдет не потому, что я так говорю, а потому, что сегодня мы изменим ход сражения в свою пользу. – Север повернулся к столу, где лежала карта равнины, недавно составленная разведчиками данубийского войска, и продолжил свою речь, указывая пальцем то на одно, то на другое место. – Альбин хочет, чтобы мы оба истощили свои силы в длительной схватке. Он чувствует себя уверенно, ведь позади него – Лугдун с запасами, позволяющими продержаться несколько месяцев. Он укроется там, если задуманное им не удастся. Но мы не только сорвем его замысел, мы истребим его войско. Альбин наверняка построит своих воинов в triplex acies, как вчера, мы – с виду – сделаем то же самое, но с одним заметным изменением: большинство наших сил будет сосредоточено на правом крыле, над которым начальствует Гета. – Он поглядел на брата, тот решительно кивнул, полный, как и Север, желания сделать нечто необычное, способное застать противника врасплох. – Гета должен обойти левое крыло Альбина. Мы будем сдерживать противника в середине боевого порядка, как и вчера, что потребует от нас величайших усилий, ведь мы располагаем меньшим числом свежих воинов. Поэтому натиск Геты должен быть убийственным с самого начала. Преторианскую гвардию под началом Плавтиана и Лета я буду держать в запасе, на тот случай, если потребуется послать подкрепление в середину боевого порядка или в любое другое место на передовой. Ее вмешательство может стать решающим. Я рассчитываю на вас.

Он посмотрел на Плавтиана и Лета, те кивнули.

– Хорошо, очень хорошо. Цилон будет сражаться в центре. Я, с большей частью конницы из состава легионов, двинусь на врага в левой части поля боя, в надежде обойти его правое крыло. Надеюсь, мы с Гетой справимся, так что противник будет окружен и уничтожен. Если кто-нибудь из нас завязнет или станет испытывать нужду в подкреплении, ему на помощь придут Плавтиан и Лет с преторианцами. Вряд ли Гета столкнется с трудностями – мы дадим ему немало когорт. Скорее неприятностей следует ждать в центре и на нашем левом крыле, где буду я. Плавтиан и Лет должны внимательно следить за тем, что там происходит. Все это сопряжено с опасностью, но победу добывают только смельчаки. – Он помолчал, не отрывая взгляда от карты. – Есть вопросы?

Никто не сказал ни слова. Замысел понравился всем. Он совсем не походил на то, что они делали накануне. Было радостно думать о том, что теперь им предстоит действовать по собственному разумению, а не повторять ходы противника, словно они бились сами с собой, стоя перед гигантским зеркалом, отражавшим не только передвижения войск, но также кровь, убитых и раненых. При Иссе император тоже решил дерзнуть – и, хотя сражение вышло тяжелым, они одержали победу. Всем казалось, что в этот день случится что-то подобное. Окрыленные военачальники вышли из претория. Север знал, что бодрость, которой напитала его Юлия, передалась его сподвижникам.

Он улыбнулся. Все начиналось с