Химена. Верность и долг - Мария Тереса Леон

— Посмотрите, дети, вот она — Кастилия, золотая, как мёд… Птицам с неба видна она лучше, верно, чем нам. Оттуда, из голубизны, заметны им извилистые русла рек и кружево пашен. Вон там, по правую руку, стекает в море с гор, по полям Старой Кастилии, полноводная река с густо-зелёными берегами, вон там течёт она, там, где это королевство переходит в Наварру, а Наварра — в мавританское королевство Мостаина из Сарагосы, знаменитой династии Бени Гуд. Имя той реке — Эбро. И хоть велик Эбро по богатству своих вод и питает пышные сады на своих берегах, но до чего же широк и прекрасен милый Дуэро, обнимающий королевство Кастилию и от снежных вершин Урбьона описывающий дугу, притворившись, что скудеет у зубчатых крепостных башен меж замком Гормас и глядящей в волну Саморой, принёсшей столько горя нашему роду. Птицы летают и могут многое видеть с высоты небесной. Видели они, как вступали друг с другом в противоборство наши земли и как от июня до сентября скакала мавританская конница всё дальше и дальше — с юга, оттуда, где мавританский род Бени-Аббад правит Севильей, а Бени-Сири — Гранадой. Обо всех этих и о других королевствах знаю я по рассказам отца вашего, который видел их собственными глазами. Мусульмане движутся с юга, сжигая хлеба, уводя в полон девушек, рубя христианские головы… Всё это, видно, нам за грехи, но богом определено пребывать нам на суровой этой земле, дабы вернуть ей милость божию. И так мы и поступим, если мой Сид выйдет целым и невредимым из всех сражений, ибо, если один Родриго6 потерял Испанию, другой Родриго вернёт её. О, если б могли мы увидеть всё то, что видят ширококрылые орлы в мощном своём полёте, мы бы последовали за вашим отцом в сражение, но — увы! — я всего лишь женщина, а вы — ещё малые дети… О, как это тягостно, милые мои!

Надобно знать вам, родные, что некогда Кастилия была маленьким клочком земли и лишь силою храбрых и доблестных графов достигла всего, что принадлежит нам ныне, от скал Панкорбо до пустынных земель, разрезаемых лентой реки Писуэрга, текущей по землям Карриона до леонских полей, богатых хлебом и освежаемых водами Арлансона и Арлансы. Я-то мало знаю про старые времена, ибо мы, женщины, умеем только молиться по-латыни да кое-как знаем романскую речь, но ваш отец научил меня тому, чему должна я научить вас, дабы знали вы все про наш благородный род.

Когда люди Кастилии и Леона поспорили из-за своих прав, то мятежные кастильцы избрали для себя двух судей, чтоб судили по закону и обычаю. Один был Лаин Кальво — корень нашего рода. Был он низенький, плотный, а нравом упрям и крепок, как гранит. Да к тому ж сквернослов, и его частенько раздражали надменные кастильцы, жители тех земель, что от широкой глади Эбро тянулись, угрюмые, к пустынным высоким землям с коротенькой травой, одетым лишь белыми цветами, распустившимися на ветках кустов хара. Рассказывают, что вместе со вторым судьёй, которого звали Нуньо Расура, выносил он приговоры не по закону могущественного Леонского королевства, а по старому и вечному закону справедливости.

Поклялись леонские короли сломить мятежных кастильских графов, поклялись графы защитить и отстоять свои графства, разыгралась битва, и железные кастильские воины разбили изнеженных леонцев, уступивших тем, в ком больше оказалось храбрости и отваги. И вот уж Диего Родригес завоевал земли Убьерны с красавицей рекою, по чьим берегам густо разрослись стройные вязы; вот уже достиг земель Бургоса, где играет река Арлансон; граф Нуньо Нуньес дошёл со своей дружиною до берегов Дуэро, где сегодня зеленеет виноград, а Гонсало Фернандес укрепился в крепости Гормас, ощетинившейся всеми своими зубцами против мавров. И было на тех землях, завоёванных храбрецами, много добра и богатых владений.

И там у Гонсало Гонсалеса, что был ветвью от ствола Нуньо Расуры, родился сын Фернандо, знаменитый граф Фернан Гонсалес, герой Кастилии. Народные сказители и певцы-хугляры сравнивают его с прекрасным замком, чьи зубчатые башни разбила жестокая судьба и снова воздвигло мужество. Какие трудные сражения вёл он против Альмансора, грозного арабского полководца с чёрным лицом и зловещим взглядом! Но в битвах не всегда бог помогает правым, ибо есть дни, когда и он, царь небесный, отдыхает от великих своих трудов и бдения над миром. И так случилось, что бог отдыхал и, видно, даже забылся глубоким сном, ибо не видел, как христиане отступают перед неверными, рубящими им головы направо и налево. Видя, что бог покинул его, граф склонил голову и, глядя на залитое христианской кровью поле сражения, горестно вскричал: «Господь, за что караешь ты нас так жестоко? Прости нам грехи наши и не губи из-за них Испанию!» И так горячо он взывал к небу, что крики его разбудили дремлющего бога. И, подняв в печали глаза к облакам, совершающим свой вечный путь там, наверху, граф увидел, как средь алых полос зари на белом, как облако, коне скачет по небу апостол Сантьяго…

— Дальше, родная, рассказывай дальше!

— А дальше, сынок, было так, что сражались в тех битвах Фернан Лаинес и Бермудо Лаинес, рыцари из твоего рода — жаль вот, что умерли, они-то бы рассказали тебе обо всём лучше меня. Время шло, и дети Нуньо Лаинеса наблюдали, как рос и креп рядом с ними, вот как ты рядом со мною, Лаин Нуньес, отец вашего деда, о котором всегда очень хорошо отзывались при дворе короля Фернандо, умершего в покаянии, преклонив колена пред ликом всевышнего. Святой король перед смертью разделил своё королевство на две части: Кастилию и Леон, чтоб передать их в наследство своим детям. При дворе познакомилась я со свёкром — Диего Лаинесом, пережившим много сражений и всегда жаловавшимся на всякие недуги, пока не умер. Рассказывают, что он брал твоего отца с собою в поход на равнины Атапуэрка (в тех местах, говорят, есть грот, в котором скрыты прозрачные камни, составляющие редкостное сокровище). Вот после этой битвы мы и получили во владение наследный замок Убьерну, отвоёванную у наваррцев, а ведь ты знаешь, сын, что для рыцаря нет милее земли, чем та, что завоёвана тяжким трудом сражений. Так зарабатывает хлеб твой отец. Мой Сид очень любит эти земли, к которым присоединились те, что вам, дети, оставил Нуньо Альварес, Сидов дядя по материнской линии. Мать-то умерла, бедная, ещё не зная о подвигах сына своего Родриго, которого тогда ещё не прозвали Сидом. А была она из знаменитого рода Родриго Альвареса. Они