Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман

— начинал он, и они почтительно кланялись, пряча улыбки. Наверное, они рады, что есть Спарта. Там цари ходят в потрепанных плащах и спят на голой земле, а их матери с бабушками не говорят им одеться потеплее. Потому что они все понимают.

— Что ты делаешь здесь, Леэна? Разве госпожа Теренция не запретила тебе лазать по деревьям?

— Госпожа Теренция занята с малышом Протолеоном, он все время плачет и хочет кушать. Она велела мне не мешать.

— Так что ты делаешь на дереве?

— Жду, учитель Каллисфен!

— Чего же ты ждешь, дитя? Спускайся скорей!

— Я жду гонца из Рима! Может быть, они передумали и решили взять меня в весталки? Бывает же такое? Ведь я не виновата, что у меня мама умерла?

— Вот как!

Учитель расхохотался и почесал лысеющую голову свинцовым стилем.

— Уже темнеет. Сегодня гонцы не придут. Спускайся и иди ужинать.

— Сейчас! Я должна рассказать еще немного.

— Что же ты рассказываешь там наверху, на дереве?

— Я себе рассказываю. Я еще сегодня не закончила.

— Ну, смотри, я дойду до той беседки и вернусь — постарайся успеть все рассказать. Я должен привести тебя к ужину.

«…греки только дивились и спрашивали друг друга, какой же был порядок в лаконском войске под водительством Агесилая, прославленного Лисандра или древнего Леонида, если и ныне воины обнаруживают столько почтения и страха перед юношей, который моложе чуть ли не любого из них. Впрочем, и сам юноша — простой, трудолюбивый, нисколько не отличавшийся своей одеждой и вооружением от обыкновенных воинов — привлекал всеобщее внимание и восхищение. Но богачам его действия в Спарте были не по душе, они боялись, как бы народ, последовав этому примеру, не изменил установившиеся порядки повсюду».

— «Не изменил установившиеся порядки повсюду». А кто у нас сейчас царь, учитель Каллисфен?

— У нас не царь, малышка. У нас император. Он зовется dominus.

— Ну хорошо, а кто у нас сейчас император?

— Великий Диоклетиан.

— Он тоже был с Леонидом? Против Агиса?

Учитель склонился к ней, глядя в глаза Леэне сурово и пристально.

— Какого Агиса?

— Царя. Из Спарты.

— А! — у раба-учителя вырвался вздох облегчения. — Нет. Этот Агис жил очень давно. Идем быстрее, Леэна. Холодно.

6. О Пистифоре, Исайе и катехуменах

Статный, уже не молодой мужчина, в длинном, до пят, белесом хитоне с алой каймой, украшенной крестами, прошествовал к возвышению в центре церкви. Он шагал уверенно, слегка склонив голову — его длинные седые волосы и борода ниспадали на грудь. За ним следовали два рослых молодца в более коротких ризах, обнажающих их загорелые голени, оплетенные ремнями сандалий. Но на их поясах не было мечей, зато в руках были свечи. Встав посреди собрания, он воздел руки вверх, устало и торжественно опустил их, осеняя народ:

— Слава Отцу через Сына во Святом Духе[56].

И медленно начертил на своем высоком скорбном челе указательным пальцем крест. В собрании произошло шевеление — кто-то перекрестился подобно Пистифору, кто-то изобразил крест на груди.

— А ты что? — спросил бородач у Каллиста. — Боишься знамения силы Божией? Видно, долго служил ты демонам…

— Александр, ты не мог бы поменяться со мной местами? — толкнул Каллист Кесария.

— Что вы встали, ничего не слышно! — зашипели сзади.

Рыжеволосая девушка с интересом обернулась в их сторону. Каллист на несколько мгновений замер, глядя на нее. Она рассмеялась, кутаясь в легкое светлое покрывало. Ее подружка прыснула со смеху, уткнув лицо в ее плечо. Одна из матрон что-то строго им сказала, и девушки со всей серьезностью воззрились на Пистифора. Рыжеволосая достала стиль и вощеные таблички, приготовившись записывать.

— Время воистину скоротечно — вот мы и отпраздновали Святое Богоявление, но это не повод для того, чтобы впадать в невоздержание и пресыщение. Итак, продолжим наши беседы. Мы собрались здесь не для того, чтобы один поговорил, а другие порукоплескали, но чтобы вы получили полезное — говорю это о мере, который каждый может вместить таинственные слова Писаний. Святые мученики следовали им — и Бог Иисуса Христа провел их сквозь огонь и воду и вывел в покой, чтобы они были царями и священниками с Сыном Его. Вы многие следовали в прошлом эллинским басням — теперь я предлагаю вам сравнить то и другое и избрать полезнейшее. Эллины почитают героев — а мы почитаем мучеников, ибо это несравненно превосходнейшее. Они не испугались временных страданий тела, но предали себя на страдания, и за то получили славу у Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Мы называем мучеников свидетелями — что же они засвидетельствовали? Они засвидетельствовали, что готовы перенести всякое лишение ради небесных благ. Так и мы должны следовать им в посте и всяческом утеснении своих желаний телесных, чтобы получить нам сию небесную награду. Всякий, напоминаю, кто собирается омыться водами спасительного крещения в субботу перед Пасхой, должен соблюдать пост. Вы часто спрашиваете, что такое пост, поэтому я скажу вам, чада мои, как вам подобает поститься. В среду и пятницу нельзя ничего вкушать до захода солнца. В остальные же дни — пища без масла, зелень или зерна вареные, а также хлеб, но в меру. В воскресенье позволительно выпить вина, но не упиваясь, ибо в нем есть блуд, как написано. Рыба да не будет на вашей трапезе в эти дни.

— Слушай, это так всегда христианам жить положено? — удивился Каллист.

— Это пост перед крещением. В среду и пятницу, впрочем, у нас всегда пост.

— А ты же ел на пиру у Митродора. В среду.

— Ел. Так я поэтому и не крещусь пока. Я и венки ношу. Это тоже нельзя. А как на пиру без венка? Все носят. И потом, я же государственными делами занимаюсь. Они часто на пирах и решаются. Да что ты пристал, все люди на пиры ходят, даже Грига ходил со мной в Александрии на пиры, это он потом крестился и перестал… Фемистий философ говорит, что можно предаваться истинной философии среди государственных дел, а не в уединении…

— Фемистий? Так он же эллин, — еще больше удивился Каллист. — А еще я хотел спросить тебя про Ламп…

— Тихо, — прервал его Кесарий. — Ты же узнать хотел о христианском учении.

— Чтобы достигнуть спасения, надо приучать себя к умеренности и добровольным страданиям, как поступали святые мученики и первый среди