Белый снег, черные вороны - Чи Цзыцзянь

заразиться чумой. Другие говорили, что очень помогают скобление кожи, иглоукалывание и прижигания, у лекаря из китайской аптеки от бесконечных посетителей аж голова кружилась и мозги пухли. Некоторые воздерживались в еде от злаков, сидели с прямой спиной дома и медитировали, полагая, что так налаживается циркуляция крови и энергии, внутренние органы очищаются, и никакая зараза не пристанет. Среди этих способов Сисуя больше всего завораживало хождение бабушки в мир мертвых. Стоило бабке связаться с потусторонним миром, как мальчишка перестал ходить на улицу, ведь слушать ее рассказы о воздаянии за грехи в прошлой жизни было очень увлекательно.

Когда-то из-за вселившегося в бабку духа лисицы она сожгла благовоний за половину Фуцзядяня. Покинутая же духом бабка провела несколько лет во мраке и с потухшим сердцем. Никто и подумать не мог, что с приходом чумы она вдруг сможет посещать мир мертвых. Урожденная Юй зажигала три ароматические палочки на алтаре духов, отбивала челом, опустившись на колени, затем вставала и медленно опускалась в кресло из древесины жужуба, веки ее смыкались, после короткого сосредоточения ее пробивала дрожь, и бабка отправлялась в потусторонний мир. Пока ее душа блуждала вне тела, проситель стоял перед ней на коленях и спрашивал о своих прегрешениях в прошлой и настоящей жизни, а бабка ему на эти вопросы один за другим отвечала. Говорили, что если раскаяние было искренним, то оно избавляло от чумной смерти. Ведь эпидемия забирала тех, кто грешен в душе. И вновь в доме Чжоу в изобилии жгли ароматы и свечи. Кроме ароматических палочек, свечей, сухофруктов, вина и деликатесов на подношение духам приходившие еще и бросали какие-то деньги урожденной Юй. Из-за этих хождений бабки в мир мертвых Сисую было чем полакомиться. Съедал урюк – оставались изюм и финики, отведывал говядины в соевом соусе – на столе ждали бобы со специями и строганина из рыбы.

Когда бабка отправлялась в потусторонний мир, то для Сисуя послушать перечисление грехов было куда интереснее, чем смотреть представление сказителя. Например, о продавце доуфу Лао Гао бабка рассказала, что в восьмилетнем возрасте тот удавил в глиняном тазу целый выводок цыплят, забрал более десятка жизней. А Лао Гао действительно в детстве любил проказы и такое дело сотворил. Урожденная Юй указала ему следующий способ возвращения долга: в начале весны взять выводок цыплят, вырастить их, а затем подарить на еду старикам и сирым, тогда грех очистится. Или вот владелица блинной Вторая сестрица Лю. Хотя, по словам бабки, людей она не убивала и поджогов не учиняла, но мысли и слова у нее не сходились: видит восток, говорит запад, смотрит на юг, думает о севере, – намутила так, что перессорилась с невестками, поругалась с соседями, добродетели ей недоставало, в аду как раз не хватает таких душ, которым надо отсечь язык, а затем поджаривать их на сковородке. Как услышала это сестрица Лю, так перетрухнула до дрожи, словно заведенная принялась класть поклоны перед киотом, клялась, что такого больше не повторится, и спрашивала, как можно исправить ошибки? Урожденная Юй велела ей накрыть два стола с вином и пригласить тех, кто из-за ее дурного языка перестал с ней общаться, принести им извинения, снять обиды, отведать трапезу примирения – вот грехи и исчезнут.

Однако Сисую куда больше нравилось слушать о грехах из прошлой жизни, а не об ошибках в нынешней, вот это было воистину увлекательно. Оказывается, в прошлой жизни большинство людей не были людьми, кто-то был быком, кто-то конем, кто-то хряком, а другие – цветочками или травинками, некоторые даже змеями. И все они смогли переродиться в человеческое обличье. Их грехи были очень необычными. Бык раздавил змею, ожидавшую бессмертия, а конь слопал воскрешающую траву, которая не должна попадать в рот, и так далее. Разумеется, некоторые из людей в прошлой жизни все же рождались людьми, но сейчас и тогда они были совершенно разными. Кто-то в прошлой жизни стал бандитом, кто-то конюхом, кто-то тюремщиком, а другие – девушками из богатой семьи. И что же плохого они натворили в прежней жизни? С бандитом и без слов понятно, конюх же любовничал с женой хозяина и свел того на тот свет от гнева. Тюремщик из-за плохого настроения целые дни избивал беззащитных заключенных и калечил их. Не знавшая отказа в яствах и нарядах девушка из богатой семьи, завидев у ворот нищего, не только не подала ему на пропитание, а еще и спустила собак, чтобы того покусали, и так далее. Слушая эти истории, Сисуй думал, что его бабушка не просто бабушка, а прямо бессмертный небожитель, которому все открыто и все доступно. Как только посетители уходили, мальчишка ласково тянул: «Бабушка…», прося ее передать ему умение ходить в мир мертвых, мол, когда он не сможет продавать газеты, то займется этим. Когда урожденная Юй возвращалась в наш мир, то обычно испытывала крайнюю усталость, она съедала два пряника, выпивала чайник чая и только после этого приходила в чувство. Ей было лень болтать с Сисуем. Выпив чаю, она забиралась на кан отдохнуть. Сисую, когда он наталкивался на отказ, становилось обидно. Однажды, пока бабка спала, он метелкой из куриных перьев принялся щекотать ей лицо и мяукать. В полусне бабка начала бранить кошку: «Зима на дворе, чего орешь по-весеннему». Сисуя этот розыгрыш очень повеселил.

Однажды вечером, когда бабка завершила визит к мертвым, внук снова стал приставать к ней, упрашивая научить его заглядывать на тот свет. Урожденная Юй тяжело вздохнула: «Несмышленыш ты, в театре решил на шута учиться! Тебе в этой жизни и уготована роль мелкого шута! Хождению к мертвым нельзя выучиться, это умение даруется духами, Ты, неразумный глупыш, давай продавай газеты и тем зарабатывай на пропитание».

Сисуй огорчился: «Ну не будешь учить, так не учи, а что до шута, мелкого или большого, то в Фуцзядяне все говорят, что я вырос ладным».

Бабка решила над ним подтрунить: «Ну и в чем ты ладный? Бабушка почему-то этого не замечает».

Сисуй вытянул указательный палец правой руки и сначала показал на свои глаза, потом на нос и рот, намекая, что они все очень даже ладные. Наконец он подумал-подумал и ткнул себе в мотню. Бабка рассмеялась: «А там-то что ладное?»

Мальчишка гордо заявил: «Я не только на лицо ладный, петушок у меня вырос на зависть другим! Иначе с чего бы евнух всегда щупал меня, а не других?»

Вот из-за этих-то слов урожденная Юй и лишилась жизни. Она начала хохотать и не могла остановиться, лицо ее побелело, потом покраснело, затем позеленело и наконец побагровело: чем больше она смеялась, тем сильнее задыхалась. В итоге дыхание ее прервалось, из горла вырвался хрип, ее забила дрожь, и она грохнулась перед алтарем, прошло лишь какое-то мгновение, – жизнь и покинула ее. Сначала Сисуй подумал, что в бабку вновь вселился дух, и, поскольку посетителей не было, решил в этот раз спросить про то, чем сам он занимался в прошлой жизни. Ему не хотелось, чтобы он оказался человеком, ведь, по его мнению, никто из людей не был свободным. Он мечтал оказаться птицей в небесах, пусть даже вороном, и, взмахивая крыльями, пересекать горы и реки, чтобы весь мир был ему домом. Самые большие провинности у ворон, по его мнению, заключались в том, что они могли обгадить женщинам свежепостиранное белье или разорвать в полете облако, за такие прегрешения легко отплатить. Однако бабка, рухнув на пол, и не думала шевелиться, более того, ее глаза запечатались намертво. Сисуй испугался и крикнул мать. Подбежавшая Юй Цинсю склонилась над свекровью, послушала, дышит ли та, и перехваченным горлом зарыдала: «Матушка…» Тут Сисуй понял, что на сей раз бабушка отправилась в мир мертвых по-настоящему – ведь она с того света назад не вернулась.

Через что только Чжоу Цзи не прошел вместе с урожденной Юй в этой жизни, и как потерял жену, так на него навалилась горечь, какой никто не знал. Однако он не проливал слез, а твердил, что жене выпал счастливый