В Одессу на майские. Некурортный роман - Ирина Викторовна Буторина

— Дивись, хлопци, я москаля впиймав! Держить и цю його жидовочку, ось вона, у рожевой футбольци.

Ещё не осознав, что с ними произошло, Петя пытался вырваться, но его руки уже заломили назад двое крепких фанатов, а два других тащили из толпы упирающуюся Ирину.

— Не трогайте девушку, — рванулся к ним Петька, и тут же острая боль в вывернутых плечах пронзила его.

— А ну стой и не рыпайся, — услыхал он голос татушника. — Ты сказал, чтобы я пошёл, вот я и пришёл, чтобы поймать вас — москальских титушек — и отвести в наш штаб. Тащи его, хлопци.

— Какие титушки, что ты гонишь? Я же говорил тебе, что мы — студенты из Питера, приехали на майские в Одессу, — прокричал Петька, подняв голову и пытаясь из согнутого положения разглядеть своего врага.

— Там, в штабе, разберутся, кто у нас студент, а кто — титушка.

— Какая ещё тётушка? Глаза протри, я мужик, а это моя девчонка, — кричал Петька, пытаясь вырваться, но боль в плечах сковывала его движения.

— Титушка — это не баба, а провокатор, — ответили ему из толпы.

— Девушка была твоей, а будет моей. Правда, красуня? — взял татушник за подбородок стоявшую между двух фанатов Иру.

— Не трогай девушку, — закричал Петька и тут же ещё глубже присел от боли в паху, куда пнул его татушник.

— Пека! — кинулась к нему Ира, каким-то чудом вырвавшись от стражников.

— Всё нормально, — с трудом выдавил из себя Петька. — Ведите в штаб, пусть там разбираются, — пытался он выиграть время, чтобы найти способ спастись.

Их повели вслед за колонной фанатов, непрерывно славящих свои команды. Петька шёл согнутый, с задранными руками, с трудом перебирая ногами в такт колонны, Ирину вели сзади два стража. Ребят не покидала мысль, что всё, что с ними происходит, страшный сон, который должен закончиться, стоит перевернуться на другой бок.

— Ребята, я же в Одессе все детство провёл, каждый год к родне езжу. Я ваш, люблю этот город, и привёз посмотреть на него свою девушку. Завтра мы уезжаем, зачем вы нас так пугаете? Отпустите! — пытался уговорить своих стражников Петя, но в ответ те ещё выше задирали его вывернутые руки, от чего боль становилась просто невыносимой.

— Знаем мы вас, москалей, вы всю Украину своей считаете, — отвечал ему шагавший рядом татушник. — Мы очистим от вас не только наш город, но и всю страну. — Чемодан — вокзал — Россия, — начал скандировать он, и вслед за ним сотни голосов подхватили эти слова, наводя страх не только на Петю с Ирой, но и на всех случайных прохожих, попадавшихся на пути, на одесситов, прячущихся за занавесками своих окон.

— Отпустите, мы уедем сегодня, надо только билеты поменять, — пытался перекричать толпу Петька, но всё было тщетно.

На одном из перекрёстков колонна вдруг стала притормаживать, задние ряды стали наползать на передние, а ещё через мгновение, откуда ни возьмись, в толпе появились люди, напоминающие экипировкой Сашкиных антифашистов, с палками в руках, которые они обрушили на фанатов. Стражники остановились, не понимая, что происходит, но тут истошно завопил татушник:

— Тикаем, хлопци!

В тот же момент Петька понял, что он свободен и может распрямиться. Буквально в один прыжок он подскочил к Ирине, которую бросили охранники, и, схватив её за руку, бросился через толпу в спасительные дворы. Уже забегая в подворотню, он услышал, как прогремели выстрелы, и пули с противным визгом пролетели над головой.

— Там стреляют! — крикнул он столпившимся в подворотне милиционерам.

Однако те спокойно взирали на происходящую на улице бойню. За милиционерами стояла толпа боевиков, экипированных так же, как и те, что вышли бить участников шествия. Они были в балаклавах и с георгиевскими ленточками, но возбуждённый Петькин мозг сразу заметил, что они чем-то неуловимо отличаются от друзей Сашки. У них на рукавах был намотан красный скотч в виде повязки, а через камуфляж откровенно просматривались бронежилеты, которых у антифашистов не было. «Похоже, не наши», — подумал Пека и с ходу обогнул бойцов, не дав им отреагировать. Ира безмолвно мчалась за ним, и только её тяжёлое дыхание выдавало, с каким трудом ей, нетренированной, это даётся.

Они долго петляли по закоулкам дворов, перебегая пустые улицы, и, в конце концов, когда рёв толпы за спиной и выстрелы стали едва слышны, Ира взмолилась:

— Я больше не могу!

Петя остановился и, поддерживая подружку за плечи, вывел её из тёмного двора на улицу. На углу дома на эмалированной табличке красовалась надпись: «Итальянский бульвар».

— Ну, вот он, твой Итальянский бульвар, едва нашёл, чтобы тебе показать, — пытался пошутить Петя.

— Мне нужен вокзал, — выдохнула из себя Ира. — Я хочу домой. Домой, немедленно домой!

Она не плакала, не хлюпала носом, она оцепенела от пережитого и не могла смотреть на Петю, пытавшегося изобразить человека, который только что участвовал в развлекательном шоу и победил, выиграв бутылку шампанского.

— Ну что ты, малыш! Всё в порядке! Эти фанаты везде такие придурки. Вон в Англии чуть что, сразу громят и машины, и витрины, и всё, что попадается под руку. Этим мы попались под руку. Вот и привязались. Попугали бы и отпустили. Что ты? — поднял он за подбородок лицо девушки, заглядывая ей в глаза.

— Они нас ненавидят и наверняка убили бы или покалечили, если бы не драка. Ты шёл вниз лицом, а я видела их искажённые ненавистью лица: и парней, и девушек. Почти дети, и такая ненависть, откуда это у них?

— Да брось ты, фанаты везде одинаковые. Я как-то попал в толпу наших зенитовских фанов, думал — затопчут. Все под пивом, агрессивные и злые. Это фанатское движение специально придумали, чтобы молодёжь могла дурную энергию сливать. Сколько уже побито стадионов, сколько сожжено машин, разбито пивных бутылок и кружек на головах друг у друга, но зато в обычной жизни все тихо, и социальных бунтов практически нет.

— Не знаю, на кого английские фаны выливают свою дурную энергию, а украинские фанаты явно хотят слить злость на русских. Где вокзал? — спросила Ирина сердито и двинулась вдоль по улице, давая понять, что намерена во что бы то ни стало найти вокзал.

Поняв, что её сейчас лучше не трогать, Петя шёл рядом, задавая нужное направление, понимая, что она права. Ему тоже было не по себе. О том, что случилось, не давала забыть боль в паху и плечевых суставах и чувство тревоги за двух близких людей: Ирину, которая по его инициативе приехала в эту неспокойную Одессу, и