В Одессу на майские. Некурортный роман - Ирина Викторовна Буторина

— Надо Сашку забрать, он тут рядом, на Куликовом поле, буквально в двух шагах.

— Пека, ты что, ненормальный? Какой Сашка? С чего ты решил его забрать? Да и не пойдёт он, уже не маленький, к тому же идейный, — отговаривала друга Ира.

— Ира, — впервые назвал её по имени Петр, при этом правый его глаз стал вдвое меньше левого, — я его старший брат и слово дал тёте Гале, что не пущу его воевать. Хоть он и говорит, что среди их сторонников одни старики и женщины, сдаётся мне, что их не пощадят, если уж они с нами так поступили. Тут большая заруба начинается. Я его заставлю уйти. Подожди минут пятнадцать, не больше. Это рядом. Или, если хочешь, возьми ключи от дома и езжай на трамвае. Мы скоро с Сашкой придём. Борщ грей и котлеты.

Он сказал это так, что Ира поняла, что спорить с ним бесполезно, и тихо сказала:

— Я тут подожду, на лавке. Давай быстрее.

В дверях вокзала Пека повернулся и помахал ей рукой. Ирина сидела буквально раздавленная его решением. «Бросил здесь одну, оставил в этом враждебном городе». Погоревать ей пришлось недолго. В зале ожидания началось какое-то движение, и, повернувшись на шум, Ира с ужасом увидела, что в зал ожидания входят её давешние мучители во главе с татушником. У него в руках был громкоговоритель, по которому он крикнул на весь зал:

— Всем предъявить документы. В город пробрались российские диверсанты, мы их ловим.

Обмерев от страха, Ира поднялась и, пока вошедшие проверяли документы у тех, кто сидел на первых рядах кресел, неспешно, стараясь не привлекать к себе внимания, вышла через открытые двери на перрон и, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, двинулась в ту сторону, куда через главный вход вокзала ушёл Петька. Ей было по-настоящему страшно, сердце выпрыгивало из груди, но все обошлось, и она смогла собраться и даже спросить у киоскёрши:

— Где тут Куликово поле?

— Да вон там, — махнула она рукой, — пройдёшь через сквер, увидишь большое здание с колоннами и перед ним площадь. Это и будет Куликово поле. А ты что, тоже за Россию?

— Спасибо, — ответила Ира и, подивившись тому, что все, кого ни задень в Одессе, тут же вступают в разговор и задают различные вопросы, пошла быстрым шагом в направлении, указанном киоскёршей. Она хотела одного — увидеть Пеку, прижаться к нему и спастись.

Пройдя сквозь сквер, Ира вышла на площадь, настолько просторную, что несколько больших палаток, стоящих посередине, практически не занимали заметного пространства. Не давило на площадь и венчающее её величественное здание с колоннами. Ещё скромнее выглядела на его фоне кучка народа, топчущаяся возле палаток вокруг импровизированной сцены. Ирина сразу обратила внимание, что митингующие на Куликовом поле не были похожи на тех, которых она видела на митингах белоленточного движения в Питере. Эти были проще, без густого слоя снобизма и интеллигентности. Молодых среди них практически не было. В основном женщины неопределённого возраста, старушки и редкие среди них старички с медалями во всю впалую грудь. Женщины постарше держали в руках иконы и жались к священнику, сухопарому мужчине с большой иконой в руках. Среди собравшихся выделялся мужчина лет шестидесяти с мегафоном. Он выступал с импровизированной трибуны, призывая собравшихся не паниковать и не бояться майдаунов.

— Мы не позволим этим майданутым разрушить братство украинского и русского народов, не позволим забыть подвиги наших отцов и навязать нам своих героев, таких как всем известные фашисты: Бандера и Шухевич. Нужны нам такие герои? — строго спрашивал он толпу.

— Нет, — отвечал ему нестройный хор тонких женских голосов.

— Хотите вы стать прислугой у господ-европейцев? — вопрошал оратор.

— Нет, не хотим, — отвечал ему все тот же нестройный хор.

— Хотите ли вы предать нашу православную веру и стать вассалами папы римского?

— Нет, — ещё тоньше заголосили женщины.

— А ну дай, я спою, — отодвинул оратора немолодой мужчина в потрёпанной форме советского солдата и, сняв с плеча такую же обшарпанную гитару, запел песню Высоцкого про папу римского, значительно подняв настроение активистам Куликова поля.

— Бабушка, а кто такой папа римский? — услыхала Ира детский голосок за своей спиной.

Обернувшись, она увидела женщину средних лет, держащую за руку мальчика лет восьми.

— Это главный поп у католиков, — ответила она внуку.

— А кто такие католики? — последовал очередной вопрос любопытного внука.

— Отстань, дома расскажу, дай песню послушать, — дёрнула бабушка мальчишку за руку.

Заметив Иринин взгляд, в чисто одесских традициях женщина решила объясниться:

— Пошли погулять, а тут концерт. Мы слушаем. А что, хорошо поёт парень. Голос сильный, — пыталась она найти поддержку у Ирины.

Однако той было не до концерта, она судорожно переводила взгляд с одного человека на другого, стараясь найти Петю. Когда песня была допета, слово опять взял мужчина с мегафоном.

— Мы не позволим забыть наш язык, нашу веру, наших братьев! Ура, товарищи!

— Ура, — подхватили женщины.

Тут к нему на сцену забрался какой-то мужчина и стал что-то шептать ему на ухо. Выслушав его, человек с мегафоном заявил:

— Мне тут докладывают, что в городе активизировались псы — представители «Правого сектора» (есть на Украине такая радикальная организация) и националисты из числа фанатов, они хотят разогнать наше Куликово поле, но я уверен, что ничего у них не получится. Наши ребята пошли туда, на место сборища майдаунов, чтобы гнать их. Так что все остаёмся на местах и ждём наших бойцов.

Несмотря на его успокоительный тон, на лицах митингующих была заметна растерянность и тревога, хоть люди и старались не впадать в панику. Чтобы успокоить народ, на сцене опять появился мужчина с гитарой и запел хриплым голосом:

А нам на всех нужна одна победа,

Одна на всех мы за ценой не постоим!

Его опять поддержал нестройный хор женских голосов, и в этот момент Ирина увидела Петю, который стоял на ступенях здания.

— Петя, — позвала она, — Петя!

Тот, покрутив головой, заметил девушку и сразу подбежал к ней.

— Что случилось, почему ты здесь? Я сказал тебе ждать меня на вокзале! — набросился он на неё.

— Не кричи, что ты кричишь? — сквозь слёзы проговорила Ира. — На вокзале русских провокаторов ищут, пришёл этот татушник, я едва убежала.

— Ну, ладно, не обижайся, понял. Сейчас дождусь Сашку, и пойдём все вместе. Тут, видишь, спокойно: песни поют, молятся. Все свои, нациков нет.

— А где Саша?

— Я спросил у этого с мужика с мегафоном, а он говорит, что вместе