В Одессу на майские. Некурортный роман - Ирина Викторовна Буторина

защитные латы под одежду и палки — черенки от лопат, а у кого и бейсбольные биты есть. Большинство наших носят балаклавы и Георгиевские ленточки, чтобы отличаться от нациков.

— Вам не кажется, что вы заигрались в войнушку? — улыбнулся Петя. — Каски, палки, балаклавы… Когда я смотрел репортажи с Майдана, меня не покидала мысль, что это мужики, насидевшись дома у компьютеров за различными стрелялками, решили поразмяться и повоевать. Даже какую-то алебарду сделали. А у тебя нет?

— Нет, — строго ответил ему Саша, — и не стоит прикалываться, всё слишком серьёзно. Быть войне между двумя Украинами — русской и фашистской.

— А почему ты решил, что те, кто не с вами, фашисты? Да, есть, конечно, и такие. Видели мы сегодня этих бесноватых, но основная масса наверняка просто желает свободы и своей, а не навязанной Россией правды? Не так ли? — выразил сомнение Петр.

— Их правда заключается в том, что они хотят объединить всю Украину под бандеровскими флагами. Нам их правда не нужна, мы её никогда не примем. Если не получится отделиться от них и сделать Народную Одесскую Республику, пусть нас тогда Россия забирает, как Крым. С бандерами в одном государстве мы жить не станем.

— По-моему, ты всё усложняешь, — пожал плечами Петя. — Когда мы с друзьями ходили на митинги против фальсификации выборов, многие в России считали нас предателями и не принимали нашей правды, а она проста — соблюдайте законы демократического государства, если вы заявляете, что в России демократия.

— Что ты равняешь наши дела и ваши? Вы выступаете против власти, а у нас один народ выступает против другого. У одних правда нацистская, а другие защищают правду своих отцов и дедов, победивших фашизм.

— Но ведь Майдан выступал, в первую очередь, против власти и сверг её, — не сдавался Пётр.

— Мы тоже были против неё, но слишком быстро победители с Майдана, а это были в основном нацики, стали заставлять всю остальную Украину танцевать под их фашистскую дудку. Причём заставляют очень жёстко. Приходится сражаться. Одним словом, прошу вас завтра не бродить по центру города, гуляйте где-нибудь у моря. Так и приятнее, и спокойнее.

— Хорошо, мой генерал, — сказал Петька, дохлёбывая борщ, — не пойдём, будем купаться и загорать. Мы ещё не были на самом роскошном пляже Одессы — Аркадии. Правда, Ириска?

— Мне бы поспать, — отозвалась сонная подружка.

Не выспавшаяся ещё с ночи, нагулявшаяся целый день по воздуху, она уснула, не дождавшись Пеку, который задержался на кухне за семейными разговорами с Сашкой. К той минуте, когда он всё же собрался уходить, раздался звонок телефона, и Саша, сняв трубку, быстро отдал её Пете.

— Петенька, сыночек, как ты? Приехал? — раздался в трубке голос тёти Гали. — И девочка с тобой? Вот и хорошо, погуляйте по Одессе, и моего с собой возьмите. Нечего ему по протестам шляться, мало ли чего. К морю прогуляйтесь. Весна, красота кругом! — сыпала тётя Галя скороговоркой, не давая сказать и слова. — Мама как? Хотя мы с ней недавно общались, сердце, говорит, пошаливает, у меня тоже. Годы не те. А вы гуляйте, любите, куда не надо не лезьте. Мы с отцом приедем третьего, надеюсь, увидимся. Борщ ели? Котлетки? Вот и хорошо! Одним словом, Сашку от себя не отпускай, ты же старший!

— Не отпущу, обещаю, — пробился сквозь частокол тётиных вопросов Петя. — Очень хочу вас увидеть, жду, целую.

— Всё, Сашка, мне поручили, как старшему, за тобой присматривать. Так что без моего разрешения ни шагу из дома. Завтра пойдём на море камешки бросать, — сказал Петя, напустив на себя строгость после разговора с тётей.

— Ага! Видали мы таких старших! Иди лучше к Ирише, скучает там, наверное, — огрызнулся Сашка.

Как оказалось, Ира не скучала, а тихо посапывала, уснув мгновенно, едва её голова коснулась подушки. Пека её будить не стал, а тоже быстро уснул, вытянувшись во весь рост.

Проснулись они одновременно от какого-то странного грохота. Выскочив из тёплой кровати в остывший за ночь коридор, Петька увидел перепуганное лицо брата, держащего в руках большую жестяную банку литров на двадцать.

— Ой, извини, выронил, а она, стерва, загрохотала, — извинялся Сашка.

— Ну и видон у тебя, просто Аника-воин! — покрутил головой Петя, взглянув на брата.

Тот был одет весьма живописно. Поверх довольно потрёпанной камуфляжной формы он натянул хоккейные доспехи: нагрудник с наплечниками, налокотники и наколенники. На голове красовалась оранжевая рабочая каска, камуфляжные брюки были заправлены в носки, голенища которых торчали из всё тех же щегольских жёлтых кроссовок.

— Вот видишь, пришлось подержанные хоккейные доспехи купить, чтобы защитить себя, — смущённо произнёс Саша.

— А что же ты их поверх, а не внутрь надел?

— Сверху они всю амуницию подтягивают, чтобы не путаться в ней. Да и щитки так не сползают.

— А что же ты не надел ещё и хоккейные трусы? Они на меху, вернее, на поролоне. Падать было бы приятнее, если вдруг кто-то толкнёт.

— Не, шорты — это уже слишком, да и смешно, а вот гудзик пластмассовый я поддел. Псы любят пинать по самому больному.

— А банка тебе зачем?

— Это барабан, буду идти маршем, стучать в неё палкой и кричать: «Фашизм не пройдёт!»

— Ой, иди уже, чудище, не могу на тебя такого смотреть, смешно. Да смотри, не споткнись, правда, тебе можно, ты же в защите, — продолжал прикалываться Пека.

— Можешь, конечно, смеяться, но лучше не надо. Вчера я не захотел при Ирине говорить, что сегодня нацики хотят организовать нападение на Куликово поле, чтобы его разогнать, так что моя экипировка может вполне пригодиться.

— Может быть, лучше тебе туда не ходить? Я тёте Гале обещал тебя не пускать.

— Как это не ходить? А кто защитит этих несчастных тёток и стариков? К тому же я слово дал ребятам, что приду.

— Может, мне туда с тобой пойти на подмогу?

— Нет, ты из России, за это по голове не погладят, только быстрее её оторвут. Ты уж лучше гуляй с Ирой по берегу. Береги её, она у тебя очень красивая и хорошая, — закончил он, зардевшись.

— Тебе тоже нравится? — обрадовался Петька. — Она лучшая!

Попрощались. Сашка, выходя со двора, трижды стукнул в свой барабан и закричал: «Фашизм не пройдёт!» Затем, помахав рукой стоящему на пороге дома Пете, пошёл защищать свои идеалы.

Когда Пека вернулся в комнату, Ирина сидела на кровати, обхватив поджатые колени руками и глядя куда-то в сторону остановившимся взглядом.

— Ты чего, малыш? — обнял её Петя.

— Я слышала, что сказал Саша.

— Ну и что?

— Сегодня произойдёт что-то страшное. Сон мне приснился, —