В Одессу на майские. Некурортный роман - Ирина Викторовна Буторина

смотреть вниз на беснующуюся толпу. Страх, животный страх упасть вниз и очутиться в руках этих бандитов заставил её собраться и мобилизовать все силы для того, чтобы преодолеть путь к спасению. Когда ребята уже практически дошли до окна, грохнул выстрел. Выпущенная пуля врезалась в стену над их головой, обдав каменной крошкой. На миг глянув в толпу, Пётр заметил толстяка в жилете, стоявшего, широко раздвинув ноги, и держащего в вытянутых руках пистолет. Это был тот боевик, который попался ему на глаза в подворотне возле Греческой улицы, когда началась стрельба по колонне футбольных фанатов. Теперь он целился в них. Вот когда Петя пожалел, что не запомнил слова молитвы, которую его просила выучить бабушка. В мозгу вертелись только два слова, которые он и начал повторять про себя: «Отче наш, отче наш!» Помогло ли обращение к Богу человека, который никогда даже не думал о его существовании, или неумение стрелка бить по цели, всё же Петя сумел добраться до окна соседней комнаты, подбадривая идущих следом женщин:

— Спокойнее, спокойнее, уже мало осталось, вот уже и окно.

Однако окно, до которого они дошли, ещё надо было открыть. Прильнув к стеклу, Петя разглядел сидевших в глубине комнаты людей, которые не собирались пускать к себе беглецов. Пётр стал подавать им знаки, чтобы открыли, но сидевшие в комнате женщины и единственный среди них мужчина, тот, который выступал на сцене с мегафоном, махали им, мол, идите-идите дальше, и без вас тут полно. Тогда Петя показал, что сейчас высадит окно локтем. Посовещавшись, сидельцы всё же пустили беглецов к себе. Петя помог женщинам забраться в комнату, однако добрались не все. Пожилая женщина все же осталась в задымленной комнате, и её надрывный кашель ещё долго раздавался за окном, потом стих.

— Почему вы нас не хотели пускать? — сердито спросил Петя у мужчины с мегафоном.

— Потому что на мне женщины и дети, — кивнул мужчина в сторону, где сидел, прижавшись к бабушке, маленький мальчик.

Ирина с ужасом узнала в нем того парнишку, которого давеча видела у сцены на Куликовом поле. «Они что тут делают? Они же просто мимо шли!»

— К тому же я не хотел демаскировать наше убежище, — продолжал оправдываться отставной военный.

— Сдрейфил, Александрович, так и скажи, — вышла из-за плеча Петра женщина-активистка в красной куртке. — Это ты с трибуны в мегафон мастак орать, а тут «демаскировать»! Мы же свои, как можно было нас не пускать? Чуть в дыму не задохнулись. Вот Ильинична — наш самый преданный активист — уже признаков жизни не подаёт, видно, померла.

— Тебе, Викторовна, лишь бы смуту заводить. Пустили же, хоть нам тут самим уже кислорода не хватает. Окна же не можем открыть, а дверь плотная, железная.

— Поэтому её и не взломали? — спросил Пётр.

— Да, тут у профсоюзников что-то вроде первого отдела было, вот дверь железную сделали.

— А как же вы сюда попали?

— Нас сюда профсоюзная служащая пустила. Она в выходной здесь дежурить осталась. Нас пристроила, а сама побежала другие двери открывать, чтобы люди могли укрыться в комнатах. Обещала вернуться, но что-то не идёт. Боязно за неё, она на седьмом месяце беременности.

— А вы слышали, как они к нам ломились?

— Это в соседнюю комнату? Слышали, конечно, но за этой дверью все глухо, — любовно погладил дверь Александрович. — Спасительница наша!

— А вы, как один из руководителей Куликова поля, сообщили в милицию о том, что на вас напали?

— Какой я руководитель? — всполошился Александрович. — Просто у меня дома мегафон был, вот я и решил ребятам помочь порядок поддерживать.

— Так звонили или нет? — настаивал Пётр.

— Звонил, конечно, только с мобильного, стационарные телефоны не работают, а что толку? Никто не берет трубку.

— И в 02 не берут?

— Там берут, но предлагают перезвонить в районное отделение, а там не берут.

— А пожарным звонили, что дверь горит?

— Звонил. Говорят, проехать не могут через толпу. Я вам настоятельно рекомендую отойти от окна и не привлекать к нашей комнате внимания, и так нас уже засекли. Жди от них несчастья, — попросил Александрович парня, который пытался разглядеть на площади хоть какие-то действия правоохранительных органов, направленные на спасение людей.

Однако милиция по-прежнему бездействовала, а толпа зверствовала с неослабевающей силой.

— Вот вы мне лучше скажите, почему они так беснуются? Что надо этим молодым идиотам, чего они хотят? — спросил Александрович, ни к кому не обращаясь.

— Мне кажется, им хочется всплеска адреналина, — ответил Пётр. — А тут такая возможность для этого!

— Какой такой ещё адреналин? — удивилась Викторовна. — Шли бы вон в горы на лыжах кататься или в альпинисты. Так ведь нет, это далеко и опасно, им надо на женщин и стариков нападать, покричать, попрыгать, побесноваться. Это только дерьмо в себе гонять, а не адреналин повышать.

— А я вам скажу, это все от компьютеров, — вставил своё слово Александрович. — Вот мой внук, двенадцать ему, постоянно играет в какие-то войнушки. Как-то глянул, а там черти из разных углов лезут, а он по ним стреляет. Или какие-то роботы появляются, а он кричит и дубасит по клавишам. Спросишь: «Чего кричишь?», а ему ответить некогда, машет рукой: иди, мол, дед, не мешай. По телевизору как-то рассказывали, что есть уже реальные игры, где богатые дяди и тёти стреляют друг в друга краской и свой адреналин повышают. А телевидение что показывает? Одни драки, кровь, покойники и морги. Приучают людей к бойне. При таком положении до настоящей войны недалеко. Почему в наше время все спортом занимались, в походы ходили, не требуя никакого адреналина? А вы, молодой человек, чем в себе этот самый адреналин тешите? — опять обратился отставной военный к Пете.

— Мне некогда этим заниматься, я учусь и работаю. Мне бы время найти, чтобы отдохнуть и с девушкой встретиться, — ответил парень и, прижав к себе Иру, чмокнул её в макушку.

— Ой, что-то не верится, что есть такие хлопцы на свете: и работает, и учится. В наше время были, не скрою, а сейчас одни наркоманы да пьяницы, — заявила активистка в парике.

— Зря вы так о нас, — заступился за своё поколение Пётр. — В моей группе почти все работают, даже питерцы.

— А при чём тут питерцы? — сразу заинтересовался Александрович сорвавшимся с уст Пети откровением.

— Я учусь в Питере, и Ира тоже. Мы приехали сюда на майские, — решил не скрывать правду Пётр.

— То-то я смотрю, ты говоришь как-то по-кацапски, — заметил Александрович. — Так это, значит, правда, что Россия заслала сюда своих провокаторов нас на бунт поднимать?

— Никто