Химена. Верность и долг - Мария Тереса Леон

— Смотри, родная, луна уж опять круглая.

— Молчи, сынок. Когда бог родится, в небе зажигается новая звезда, а когда грядёт какое-нибудь бедствие, темнеет лик солнца и покрывается тенью луна. Предсказание бедствия это было, а вовсе не затменье. Мои глаза ослепли и чудодейственной силою того, кто дал мне их для земной жизни, прозрели снова. Вот что случилось, Диего, и не давай соблазнить себя языческим наукам, что только мутят разум…

И Химена, исполнившись веры, встаёт со своего кресла, и эхо её молитвы вливается в хвалы всевышнему, громко выкрикиваемые монахами, возвращающимися в свои кельи.

Какой радостью полнится сердце Химены! Она не может сдержать бешеного биения своего сердца… Значит, скоро встреча? С ним, непобедимым… Химена только на секунду отдала себя во власть удивления, взмахом руки отпустила гонца, принёсшего радостную весть, и стала просить Сидовых воинов, прибывших увезти её из монастыря, чтоб торопили коней… И, взглянув на аббата, улыбнулась молодой улыбкой:

— Неужто кончились наши беды?

Не дожидаясь ответа, Химена бежит распорядиться отъездом. Каждая минута промедления кажется ей предательством. Как долог был путь до этого счастья! Она так рада вестникам, но… Когда же увидит она его, знаменитого рыцаря, её великана-мужа, с бородой, верно уже начинающей седеть?!

Но тот, кто мчится сейчас на коне сквозь колючий белый кустарник, будя спящих на жарком солнце ящериц, совсем не Сид… В знойной тишине окрестных полей раздаётся топот копыт коня Альвара Фаньеса… У него на плечах — тоже груз славы и побед, а за плечами — столько битв и поверженных королей, столько голов мавританских воинов, слетевших с плеч под ударами его меча, столько вражьих полков, рассеявшихся при одном его появлении… Даже сам король Альфонсо изумился в тот день, когда доблестный Минайя, коленопреклонённый, поднёс ему золото, присланное в дар Сидом, отвоевавшим от мавров город Валенсию. Пятьсот золотых марок — как пятьсот маленьких солнц. Глаза короля прищурились, а в глазах графа Гарсия Ордоньеса сверкнули злые искры: «Разве в землях мавров не осталось настоящих мужчин?» — пробормотал он. Но королева мягко возразила ему: «Есть, граф, есть один настоящий мужчина — его называют Сид». Король Альфонсо поднял руку, чтоб прекратить спор, и придворные уселись слушать легенду храбрости.

Одна за другой прошли тогда перед глазами короля Альфонсо победы, которых так мало было на его собственном счету. Минайя рассказал о верности Сида своему королю, хранимой и в грохоте самых отчаянных битв, в которых спутниками Сидова войска бывали зачастую бедность и голод. Присутствующие услышали, как великий поход на юг, на Левант, поднимался по горам и устремлялся на поля, возделанные под виноградом и коноплёю, простирался от дружеского мавританского королевства Сарагосы до земель, сплошь покрытых шафраном, и рек, выстроивших по своим берегам ряды деревьев. Весь Альбаррасин развернулся перед глазами слушателей: «Мы его из края в край пересекли», — так сказал Альвар Фаньес, а по вечерам усталые рыцари видели, как солнце уходило за горизонт в той стороне, где остался бледный, туманный лик милой Кастилии. В этот час Сид всегда крестился, а вдали (что нам была не видна, — пояснил Альвар Фаньес) Химена тоже, наверно, крестилась, повернувшись спиной к солнцу и вглядываясь в нежную синеву надвигающейся ночи…

Альвар Фаньес сплетает слова, как ловкий ткач — нити. Все слушают его с раскрытым ртом. Он рассказывает далее, как подошли они к морю, обложив данью мавританского короля Алькадира и обогатив дружину… Присутствующие слушают, не помня себя от изумления: «О! О-о!..» Перед глазами изумлённых дам льются рекой звонкие мавританские динары, считаемые уже на тысячи, и сердца их восторженно замирают. И только король Альфонсо вдруг прерывает рассказчика: «А Юсуф?» Юсуф… Эмир мусульман упал огромной, мрачной тенью на землю маленьких мавританских королевств, тенью, протянувшейся до христианских владений, как огромное, вязкое пятно оливкового масла, затопившее всё вокруг. И зачем только Мотамид, мавританский король Севильи, позвал из Африки на испанскую землю грозного главу могущественного племени альморавидов?! Это мавританские факиры опутали короля своими религиозными хитросплетениями, испугавшись завоеваний христиан и победного шествия Сидовой дружины. Это они именем аллаха убедили его позвать на помощь главу правоверных с его грозными воинами, закутанными по самые глаза то ли шёлком, то ли туманом. О, разве искрящаяся весельем Севилья могла постичь среди своих поющих фонтанов и цветов миндаля, с тихим шелестом падающих на землю, каменную твёрдость этих сердец, вскормленных пустынными песками Африки!.. Юсуф — «Эмир правоверных» получил послание с просьбой о помощи и медленно двинулся к своей цели, выйдя из самого сердца африканских пустынь, чтоб напоить своих коней в Танжере, Сеуте, Мелилье…

…В этом месте рассказа король Альфонсо прервал рыцаря: «Это я отвоевал у мавров город Толедо в 1084 году. Помнишь?» Толедо… Сам-то Альфонсо хорошо помнил Толедо… Его дворцы, его сады, раскинувшиеся по берегам Тахо и смягчающие своей нежной зеленью строгую крутизну города… Толедо — и утренняя заря жизни Альфонсо… Там он, юным изгнанником, изучал тайны неприступных скал… Порою ему кажется, что, пойдя в поход на Толедо, он предал свою юность, но чаще он вспоминает с восторгом, как занимало его войско один за другим переулки Толедо, длинные и узкие, как шпаги. Когда христиане шли по гористой местности Сагра, угрожая мавританскому югу, Мотамид, король Севильи, славящийся тем, что умеет слагать стихи, и Мотавалькиль, король Бадахоса, сами сунули свои владетельные головы под перепачканную песком Африки сандалию Юсуфа, Эмира правоверных. Альморавиды вступили на испанскую землю, строгие и неприступные, как скалы. Вольная, весёлая жизнь и пышное цветение андалузских королевств представлялись их фанатическому взору бесстыдством и развратом, забвеньем заветов аллаха. Когда испуганные мавры испанского юга попытались устроить празднество в честь их прибытия, воины-аскеты из Африки бросили на пыльную землю предложенные им яства и напились парного молока верблюдицы. Под свирепым взглядом пришельцев и аскетической святостью воды из Магреба гасли весёлые огни пиршеств. Андалузские мавры из Альхесирас задрожали, и эта дрожь прошла по всем зелёным маленьким королевствам юга, как осенний ветер по листьям айвовых деревьев. Весёлые празднества, блистательные турниры, огневые пляски, утончённая любовь, густое, душистое вино… От всего этого остались одни воспоминанья! Попутный ветер пригонял к берегам Испании всё новые корабли, гружённые загадочными обитателями пустынь, горящими пламенем неистовой веры, железными «крестоносцами» Корана… Альморавиды… Они пришли не на помощь испуганным мавританским королям, нет. Они несли в себе миссию искупления истинной веры и во имя её скакали по землям Испании, дабы вернуть её в лоно великого аллаха, и пугали андалузских мавров своей добродетелью, вскормленной ячменным хлебом и