Фернандо Магеллан. Том 3 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Я привезу Хуана или останусь с ним! – Жуан повысил голос и зло посмотрел на капитана «Виктории».

– Ты забыл коварство туземцев на Себу? – не смутился офицер.

– Там были дикари, здесь – цивилизованное общество, – парировал Карвальо. – Они понимают, чем грозит скандал с королем Испании.

– Сирипада сорок лет не знал о нас и вдруг испугался двух кораблей? – усмехнулся Элькано. – Мавры давно заманивают тебя на берег. Разве ты не понял? Хуан был нужен им как приманка на крупную дичь.

– Я не брошу сына. У властителя есть наследник, он поймет меня.

– Князек прекрасно все рассчитал, если взял писаря под стражу и послал за тобой солдата, – пояснил Эспиноса.

– Если бы он намеревался захватить нас в плен, то не отпустил бы его, а прислал пирогу с вельможей, – спорил Жуан.

– Это было бы слишком подозрительно, – заметил кормчий.

– Вы не выслушали меня… – вмешался Солданьо. – Если капитан не явится к радже, воины сожгут корабли на рейде.

– Вот видишь… – удовлетворенно развел руками альгвасил. – Пока ты рассуждал о том, что должен сделать Сирипада, он продиктовал нам условия.

– Не держите меня! – потребовал Карвальо. – Я обязан встретиться с ним.

– Пусть плывет, – кисло улыбнулся баск. – Франсиско выведет корабль в море.

– Вы не сделаете этого! – Жуан надвинулся на него. – Не посмеете!

– Сделаем, – заверил штурман.

– Бог покарает вас за злодейство! – вспылил португалец.

– Где ты был раньше? – уколол его Элькано. – Ты мог обменять Хуана с моряками на пленных. Почему не подумал о нас? Из-за твоей глупости или по злому умыслу— он изменился в лице, стал жестоким, – я чуть не остался на острове.

– Прости, – оторопел Карвальо, – я не желал твоей гибели.

– Успокойся, – Эспиноса попытался усадить португальца в кресло, тот оттолкнул его. – Давай оценим наше положение! – предложил альгвасил. – Либо мы уйдем на открытую воду, либо погибнем вместе с заложниками. Какой вариант лучше?

Карвальо медлил с ответом.

– На Себу ты не раздумывал. Серран кричал на берегу, а мы поднимали паруса… – напомнил штурман.

– Я понимаю: там твой сын, а не родственник Магеллана, – сказал Эспиноса, – однако ситуация схожа. Серрану грозила смерть, а Хуана не собираются убивать. Я правильно тебя понял? – альгвасил обернулся к солдату. Солданьо кивнул. – Сирипада хочет иметь заложников на случай захода в гавань испанских кораблей. Мы вернемся за ними.

– Два года! – хватаясь за голову, прохрипел Карвальо. – За это время с Хуаном может произойти все что угодно.

– Два, три или четыре, – подсчитал Эспиноса. – Есть маленькая надежда.

– Мы зажжем город, освободим их силой, – плохо соображая, проговорил Жуан. – Мы захватим сотни пленных и обменяем на Хуана.

– Из-за войны мы утратим последнюю надежду, – разочаровал его альгвасил. – Что сделают два корабля с сотнями пирог, тысячами воинов, десятками боевых слонов, пушками крепости? Ничего!

Карвальо устало повалился в кресло. В глазах его было отчаяние, руки дрожали на коленях.

– Хуан, Хуан… – повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону. – Боже, за что Ты наказываешь меня?

– Тебе виднее, – без жалости произнес Элькано.

Эспиноса с упреком поглядел на него.

– Позови сеньора Альбо, – велел солдату капитан «Виктории». – Скажи всем, что скоро мы покинем гавань.

* * *

Было темно, когда очумевший от горя отец вышел на палубу и с трудом поднялся на ют. Вцепившись руками в поручни, он смотрел на мерцающие желтые огоньки костров, на скрывшийся во мраке город. Из глаз по глубоким морщинам в бороду текли слезы. Ветер рвал жидкие волосы, змеями тянувшиеся к острову, хлеставшие по глазам. Жуана трясло. Хотелось броситься в разгулявшиеся черные волны и утонуть.

«Как чудовищно повторяется однажды содеянное зло!» – думал Карвальо, по памяти угадывая в непроглядной мгле очертания берега, где с Хуаном остались солдат Эрнандес и писарь Баррутиа, вошедшие в историю без имен, с одними фамилиями.

«Упокой души усопших рабов Твоих и всех благоверных христиан. Прости им вольные и невольные согрешения, даруй Царство Небесное, подай отпущение грехов отошедшим в вере, в надежде воскресения, сотвори им вечную память».

– Ты о них? – Карвальо обернулся к священнику. – Они ведь живы!

– За всех, – испугался францисканец вида португальца. – И за них тоже.

Жуан сжал кулаки, намереваясь ударить монаха, но сдержался, крепче стиснул беззубые десны.

– Не смей отпевать его! – сказал он, отворачиваясь от Антония, ища потухшие огоньки. – Я вернусь за ним, обязательно вернусь! – добавил срывающимся голосом.

Палуба была пуста, как затянутое облаками небо, как море, скрытое мраком.

Глава IX

Ремонт кораблей

Из Брунея эскадра двинулась назад вдоль северо-западного побережья Калимантана в поисках удобной гавани для конопачения судов. По дороге напали на джонку взяли в плен шестнадцать мужчин и трех женщин. Рабы предназначались в подарок королю и королеве, женщин Карвальо забрал себе, запер в каюте.

Обходя остров с севера с намерением выйти в море Сулу неподалеку от мыса Сампанманджио, наскочили на мель. «Тринидад» распорол брюхо, увяз в песке, прочно «заякорился» посреди пролива. Приливные волны грозили разбить корабль в щепы, как уничтожили в Патагонии каравеллу Серрана.

Вздрогнула под ногами палуба. Глухо хрустнуло сырое дерево. Флагман накренился и чуть не перевернулся на бок. Лопнули крепившие паруса канаты, полотнища заполоскались по ветру. Через пробоину в трюм хлынула вода. Матросы бросились убирать паруса, способные завалить судно, увеличить дыру в корпусе. Солдаты погнали туземцев к насосам откачивать воду, принялись разгружать носовой отсек. Из каюты выскочил капитан, расставил людей цепочкой, велел перекладывать груз на корму, полез осматривать днище. Звонко ударил колокол, предупредил «Викторию» об опасности, позвал на помощь. Каравелла осторожно обошла отмель, кинула якорь. Элькано прибыл на шлюпке с первыми добровольцами. Вскоре на «Трининдад» перешли все свободные от вахты моряки. Остались лишь те, кому поручили стеречь от ветра каравеллу.

Около сотни человек работали в трюме и на палубе флагмана. Вода прибывала, насосы не справлялись с мощным потоком. Ее вычерпывали ведрами, лоханями, жестяными отстойниками, взятыми из-под клетей животных и птиц. Поплыли пустые бочонки, ящики, доски, корзины, кокосовые орехи, перья, всякий мусор, вымытый из углов и поддонов, куда не забирались метлы моряков. Вода раскидала по трюму груды фруктов, промочила предназначенные для обмена безделушки.

Люди по пояс в воде поднимали на палубу отяжелевшие от влаги паруса, бухты пеньковых канатов, хранившуюся под кубриком утварь. Добро беспорядочно сваливали у бизани, торопились освободить пробоину, заткнуть ее. Вскоре выяснилось: корпус прочно засел почти до руля, надо облегчить всю каравеллу. Лишь полет стрелы отделял «Викторию» от флагмана, да много ли можно перевезти на двух шлюпках? Однако выбора нет.