Пушкин и Гончарова. Последняя любовь поэта - Татьяна Сергеевна Алексеева

испуг и нежелание выходить из дома развеялись, словно их и не было. Александру даже стало смешно. «А еще говорят, что это невесты перед свадьбой становятся нервозными, плачут и всего боятся! — фыркнул он про себя. — Кажется, все то же самое справедливо и в отношении женихов. Только мы в отличие от женщин никому в этом не признаемся!»

Развеселившись, он быстро закончил приводить себя в порядок и, окинув в последний раз взглядом свое отражение, пришел к выводу, что выглядит вполне неплохо. Пусть не безупречно, как первые красавцы Петербурга и Москвы, но достойно для того, чтобы жениться. Только одна мысль продолжала беспокоить жениха — что в церкви им с невестой придется стоять рядом у всех на виду. Натали́ и так была выше его почти на целую голову, а теперь на ней будет пышная фата и наверняка очень высокая прическа. Вот уж хороший повод для насмешек приглашенных на свадьбу гостей! Конечно, они с Натальей и раньше уже и танцевали, и ходили под ручку, но другие находившиеся рядом люди не всегда обращали на них внимание. А во время венчания они будут «под прицелом» как минимум нескольких десятков взглядов, все присутствующие будут смотреть только на них! И никак этого не избежать, там от невесты не отойдешь ни на шаг! А потом они должны первыми выйти из храма, тоже на глазах у зевак, которые тут же сбегутся полюбоваться невестой и обсудить ее наряд… Впрочем, с выходом на улицу дела обстояли не так плохо — Пушкин сообразил, что по ступенькам можно спускаться, пропустив Натали́ чуть вперед. Тогда со стороны он будет казаться одного роста с любимой.

«Ну а в церкви, если кто и подумает о нас что-нибудь смешное, вслух все равно этого не скажет! — попытался успокоить себя Александр. — И вообще, о чем я все-таки думаю?! Всего несколько дней назад я даже не был уверен, что свадьба вообще состоится, а теперь меня волнуют такие мелочи!» Твердо решив больше в этот день ни о чем не переживать, он спустился в зал на первом этаже. Там, несмотря на недавний кутеж, царил редкий в доме Пушкина порядок. Пыль везде была тщательно вытерта, мебель и окна блестели яркими солнечными бликами, каждая вещь лежала на своем месте… Вот только на столе, нарушая всю остальную гармонию, валялось небрежно брошенное Никитой письмо. Оно могло быть от кого угодно — поздравления с приближающейся свадьбой приходили Пушкину в последнее время едва ли не каждый день, — однако при виде этого конверта он почему-то сразу насторожился. И уже в следующую минуту его опасения подтвердились.

Письмо, как Александр и предчувствовал, было от Натальи Ивановны, и она, к его полному ужасу, писала о том, что свадьбу, скорее всего, опять придется отложить. Ей не на что было нанять карету, а допустить, чтобы Наташа шла на венчание пешком, ее мать не могла.

Громко выругавшись, Пушкин бросил письмо обратно на стол и заметался по комнате. Надо было срочно что-то предпринять, найти какой-то выход, раздобыть где угодно подходящий экипаж и пригнать его к дому Гончаровых! Через пару минут он сообразил, что проще послать Наталье Ивановне денег. Пусть наймет карету по своему вкусу — а то ведь, если он выберет экипаж сам, с нее станется заявить, что он слишком бедный или, наоборот, слишком вычурный для того, чтобы ехать на венчание!

— Она специально это делает, чтобы мы не поженились, специально все деньги потратила, чтобы Натали не могла ко мне приехать! — бормотал Александр сквозь зубы, пересчитывая отложенные на первое время после свадьбы деньги. Их было не так много, но на карету для любимой невесты поэт не поскупился.

— Эй, кто-нибудь! Никита, Ипполит! — высунувшись в коридор, позвал он слуг и, услышав торопливые шаги, метнулся обратно в комнату, к столу. — Быстрее сюда, Ипполит! Отнесешь на Никитскую улицу письмо! Сейчас я его напишу, подожди…

Он быстро набросал на листе бумаге несколько слов, вложил письмо и деньги в конверт и велел Ипполиту ехать к Гончаровым как можно быстрее. Тот поспешно скрылся за дверью, а Александр еще несколько раз прошелся по гостиной, с ужасом думая о том, что посланные Наталье Ивановне деньги могут оказаться бесполезными. Кто мешает его без пяти минут теще придумать еще какую-нибудь помеху для их с Наташей счастья?

— И ведь придумает, старая ведьма! — простонал он и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Не зря он все-таки вчера грустил, неслучайным было так утомившее его в последние дни предчувствие чего-то плохого!

Надо было как-то отвлечься от беспокойства, но старый испытанный способ — сесть за письменный стол и начать писать — теперь не принес бы ему утешения. Пушкин чувствовал, что не сможет написать ни строчки, пока точно не будет знать, что свадьба состоится.

Исполнительный Ипполит стал вестником, принесшим хозяину счастье. Он действительно вернулся очень быстро и сообщил, что письменного ответа госпожа Гончарова ему не дала, но на словах велела передать Александру благодарность.

— И все? Больше она ничего не сказала? Ничего от меня не потребовала? — долго выпытывал у него Пушкин, но слуга заверил его, что Наталья Ивановна просто обрадовалась и была очень благодарна будущему зятю. Не было никаких новых просьб, никаких надуманных предлогов еще почему-нибудь перенести венчание на другой день. Александр взглянул на тикавшие в углу часы и нервно вздохнул. До назначенного времени оставался час. Приглашенные на свадьбу гости, наверное, уже выходили из дома или даже ехали к церкви, предвкушая, как будут веселиться. Их уже нельзя было остановить и развернуть назад, это не смогла бы сделать даже сама Наталья Ивановна! Не было больше в этом мире силы, которая помешала бы ее дочери стать женой Александра. А самому ему надо было только набраться терпения и прожить оставшийся час. «Это очень тяжелое испытание, но я пройду его с честью!» — пообещал он себе, снова поднимаясь в свой кабинет, чтобы через пару минут опять спуститься, а потом — еще раз подняться по лестнице. Сидеть на месте в эти минуты он не мог!

Побродив по дому около получаса и растеряв остатки терпения, Пушкин не выдержал и выскочил на улицу. Ехать в церковь было еще рано: он оказался бы там первым, и ему пришлось бы, на радость зевакам, болтаться вокруг нее в ожидании невесты и гостей. Идти пешком тоже не стоило: так он мог и опоздать, к тому же еще и испачкаться по дороге в грязном от копоти снегу. В итоге,