Фернандо Магеллан. Том 2 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Он не терялся, первым в лодку залез,  – возразил матрос.

– Грузись скорее! Нам бы больше спасти продуктов, одежды, оружия… Кто знает, что ждет на земле?

– Берег пустынный, никого нет.

– Педро,  – закричал Бартоломео канонирам,  – выбрасывайте из трюма все, что плавает, прямо в воду! Волны вынесут на берег, либо потом выловим.

– Бомбарды снимать?  – высунулся из люка Педро.

– Сначала мелочь, без которой не прожить.

– Гляди, крысы поплыли!  – удивленно сказал Фодис.

– Чуют опасность, попутчики,  – кто-то весело ответил нормандцу.

– Не дотянут до земли,  – усомнился второй.

– Сеньор боцман,  – вновь позвал Окасио,  – Наварре просится с нами на берег.

– Струсил, вояка? Приказа не слышал? Я тебе ползада вместе с мокрыми штанами отрежу, герой!  – пригрозил Бартоломео.  – Топай на ют помогать плотнику!

– Помилуйте, сеньор Бартоломео,  – завопил Санчо,  – разве можно помогать рыжему дьяволу, плевавшему на статую святого Антония? Это из-за него Антоний покарал нас! Пока рыжего не утопим, спасения не будет. Дави его, братцы!  – солдат решительно попер на корму, увлекая людей.  – Смерть рыжему дьяволу!  – Наварре размахивал доской.  – Свершим благое дело, братья!

– Убей его, Санчо!  – поддержали со всех сторон.

– Рыжий на корабле – к несчастью!

– Ты чего, Санчо,  – растерялся плотник,  – сдурел от страха? Что я сделал вам плохого?

– Смерть, смерть!  – требовала возбужденная толпа.

– Прочь, сволочи!  – пригрозил боцман, кидаясь на ют, но поскользнулся, упал в воду.

Фодис выпрямился с топором, солдат попятился.

– Дави его!  – подбадривали с палубы заколебавшегося солдата.  – Смотрите, у него нет тени!

– Есть, вот она!  – оправдывался плотник.

– Нету, нету,  – подхватила орава.

– Дьявол на корабле!

– Дьявол!

Наварре ударил нормандца доской, тот отбил ее топором. Испанец вновь замахнулся с плеча, но, описав в воздухе полукруг, деревяшка направилась не в голову, а в живот плотнику. Фодис разгадал обманный прием, подставил топорище.

Толпа застыла. В тишине Наварре наносил сильные точные удары, а нормандец уверенно парировал их. Боцман барахтался в волнах, пытался выкарабкаться на палубу.

– Не трогайте его!  – заорал из лодки Окасио, не в силах помочь плотнику – Не то я вас разнесу из мушкета!  – поднял сырое незаряженное ружье.  – Педро, помоги ему, останови болвана!

Канонир не тронулся с места.

Почувствовав нерешительность моряков, ожидавших исхода поединка, словно вершился Божий суд, Фодис от защиты перешел к нападению. Выбил из рук солдата доску, пнул в пах и над скрюченной фигурой праведника занес сверкающий топор. Толпа вскрикнула в ожидании хруста перерубленного позвоночника. В последний момент Наварре отчаянно кинулся вперед, ударил плотника головою в живот. Топор упал за спиной, чуть не раздробив ногу солдата. Сцепившись и крича, кусая друг друга, соперники повалились на палубу. Полудикая толпа кинулась на ют добивать рыжего дьявола.

Бартоломео выбрался на борт, оттолкнул канонира, пытавшегося задержать его и спасти от обезумевших людей, способных растоптать вместе с нормандцем, дико закричал, пополз по наклонной палубе на корму. Он успел добраться до того, как команда, вызволив испанца из лап рыжего, растянула плотника на досках. Круша наотмашь плашмя мечом дураков по головам и спинам, боцман потеснил моряков.

– У-у!..  – завыли вкусившие меча.

– Убью, сволочи!  – грозил боцман.  – Не тронь! Отдай!

На помощь из лодки спешил Окасио с бесполезным мушкетом и четырьмя матросами, не потерявшими рассудка. Орудуя мушкетом как дубиной, Окасио пробился к прижатому к борту боцману. На полу хрипел Фодис с налипшими «пиявками». Четверо подоспевших моряков разогнали последний сброд, освободили полузадушенного плотника. В трех шагах Наварре отплевывался кровью.

– Есть у него тень, идиот!  – накинулся на солдата Бартоломео и пинал его в живот, голову, куда попало.  – Есть, посмотри, вот она!

– Не было раньше!  – зло выкрикнули из толпы.

Избитый Санчо повалился на палубу, боцман неистово колотил его.

– Струсил, скотина? Бежать собрался? Виновного нашел? На – получай!

Окасио оттащил Бартоломео в сторону. Фодиса облили водой, привели в чувство.

– Успокойтесь, сеньор боцман!  – уговаривал старший матрос, обхватив руками маленького Бартоломео и не пуская к солдату.  – Хватит с него, запомнит на век… Пошел с глаз, дурак!  – велел пошевелившемуся Наварре.  – Благодари Бога, что боцман не прибил тебя!

– Ослы!  – плевался слюною Бартоломео.  – Сегодня убили бы плотника, а завтра кого? Сейчас только начни истреблять друг друга, и уже не остановишься, пока последний не помрет на голом берегу. Ничего нет хуже распри во время бедствия. Надо было убить солдата, повесить для примера, четвертовать, посадить на кол, палить на костре… Нельзя жалеть зачинщиков бунта!

– Это не бунт, это помешательство,  – поправил Окасио.  – К вечеру опомнятся, попросят прощения.

Набежавшая волна ударила в корпус, палуба качнулась,  – матрос выпустил боцмана из рук.

– Надо спешить,  – спохватился Бартоломео.  – Грузи шлюпку, Окасио!  – Подошел к поручню юта, крикнул на палубу:  – Хватит раны зализывать! Вяжите плоты!

– Он разбил мне голову,  – пожаловался матрос, показывая на Окасио.

– Жаль, что не отрубил, сейчас бы не болела! На кого руку подняли? На плот-ни-ка! Вам надо молиться на него, помогать… Кто на берегу оборудует жилье? Кто построит лодки? Или вы хотите подохнуть?

– Капитан очнулся!  – сообщили с палубы, и Бартоломео пошел к Серрану.

Жуан заговорил, но сознание не вернулось. Он бредил, раскидывал руки, мотал окровавленной головой.

– Отнесите его в шлюпку!  – распорядился Бартоломео, не узнавая посеревшее лицо.  – Не беда, если Окасио полностью не загрузит ее. Нужно срочно доставить капитана на берег. Там лекарь, возможно, успеет помочь.

– Сеньор боцман,  – сказали с палубы,  – отлив унесет нас в море. Бартоломео огляделся по сторонам. Низкое желтое солнце опускалось к материку.

– Не унесет,  – решил он,  – но скоро замерзнем. Прилив – страшнее для нас.

– Почему?  – спросил неопытный в навигации солдат.

– Волны разобьют днище о камни.

– Руби, не жалей палубу!  – командовал канонир.  – К утру все равно ничего не сохранится.

Застучали топоры, завизжали пилы. В проломленную дыру вытащили бочки, мешки, корзины. Из кубрика собрали личные вещи моряков. В форпике взломали сундуки, забрали все ценное и необходимое.

До вечера на холодном ветру возили на лодке и плотах вещи на берег. Там их взваливали на плечи, тащили от воды к лесу, чтобы штормом не смыло в океан. Груз сваливали в кучу, порядок наводить времени не было. Люди промокли, устали, замерзли. В спешке грелись у костров, подставляли пламени парившие бока, обжигались,