Белый снег, черные вороны - Чи Цзыцзянь

лучами солнца тонкий аромат роз касался его обоняния. Как-то раз растроганный Фу Байчуань с ходу сочинил поэтические строки: «В сумерках на исходе весны исследую море книг, дерево по аромату узнало старого друга». Юй Сысин тут же подхватил: «К счастью, гостя встретил ветерок, тени цветов всюду сопровождают господина». Закончив декламацию, они с улыбкой переглянулись. Фу Байчуань и Юй Сысин оба любили собирать книги, а когда они обсуждали поэзию, то им всегда подавали угощение к чаю. Из-за Юй Цинсю Фу Байчуань пристрастился есть сладости в управе окружного правителя. Обнаружив это, правитель при прощании с Фу Байчуанем всегда наказывал слугам дать ему с собой сладкого.

Как-то Юй Сысин заговорил с Фу Байчуанем о Юй Цинсю и рассказал, что однажды во время дождя она задержалась в управе и перебрала вина́ с поварами на кухне; в приподнятом настроении женщина стала бродить по двору: встречала лошадь из конюшни – целовала лошадь, попадался ей на пути водонос – лобызала водоноса. Когда она захотела пройти в кабинет и ее остановили, так она раскричалась, что хочет видеть начальника и исправить в его кабинете парную надпись «Цветы еще краснее после дождя, деревья в тени становятся все зеленее». Как раз в этот час Юй Сысин пребывал в покое и занимался чтением, а тут какая-то повариха смеет разглагольствовать об исправлении надписи. Он велел охране впустить ее, дал кисть с тушью и позволил ей написать. Во хмелю женщина оставила на бумаге такие строки: «Цветы уж увяли, а ветер еще зеленеет, деревья хотят взлететь в небо и набросить облачные одежды», а затем, довольная, ушла. Юй Сысин смотрел на бисер иероглифов, написанных правильным и красивым почерком, и не мог поверить, что эти знаки, как и смысл парной надписи, вышли из-под руки простой поварихи. На следующий день протрезвевшая Юй Цинсю, дрожа от страха, в сопровождении главного повара предстала перед правителем округа и попросила прощения. Юй Сысин не только не стал укорять ее, но еще и сказал, что если она любит читать, то для нее как его однофамилицы доступны все книги в его кабинете. Юй Цинсю была так перепугана, что головы не смела поднять, все повторяла, что перебрала с вином и потому устроила беспорядок, впредь она никогда себе такого не позволит.

Когда Фу Байчуань пришел в резиденцию, Юй Сысин уже приготовил чай в кабинете рядом с жаровней. При встрече они обменялись приветствиями, затем Юй Сысин перешел прямо к делу и сообщил, что в Фуцзядяне серьезное положение с эпидемией, на него постоянно давят иностранные консульства, особенно русское; не будет ли у гостя полезных соображений на сей счет? Фу Байчуань улыбнулся и развернул принесенную с собой газету «Шэнцзин шибао» – эту газету издавали японцы. На краях рекламной страницы находились мелкие рекламки – мыло «Девятое небо», зубной порошок «Алмаз», масло для роста волос «Большой размер». А в центре страницы на самом видном месте восседала жирная мышь. Ее морда была исполнена скорби, в лапе она держала платок и утирала им слезы. Рядом с мышью размещались краткий текст о крысином яде, а также огромная реклама заморских пилюль из Японии, которые служат для профилактики чумы.

Фу Байчуань пояснил: «Видите, японцы разместили такую большую рекламу. Чего они добиваются? Выгоды! Разве в Фуцзядяне на пункте дезинфекции не препараты из японских аптек запасены? Господин Юй, а чего хотят русские? Разве не такой же выгоды?»

Юй Сысин вздохнул и кивнул. На его взгляд, на северо-востоке Китая обосновались две змеи: одна – Китайско-Восточная железная дорога под контролем русских, а другая – Южно-Маньчжурская железная дорога под властью японцев. Эти две железные дороги, одна на севере, другая на юге, походили на двух змей в зимней спячке. Однако стоило подуть ветру и зашелестеть траве, как они тут же пробуждались и высовывали ядовитое жало. Тем не менее Юй Сысин считал, что причитать бесполезно, главное тут – найти средство для решения текущей задачи.

Фу Байчуань предложил собрать нескольких известных китайских врачей из Фуцзядяня и совместно обсудить признаки нынешней чумы и пути заражения, чтобы выработать рецепт и с помощью китайского снадобья лечить и предотвращать болезнь. Если средство подействует, то он готов нанять для своей аптеки еще нескольких работников, чтобы денно и нощно бесплатно варить для всех снадобье.

Юй Сысин подумал, что этот план хорош: удастся победить чуму с помощью китайской медицины – считай, удастся выплеснуть обиду на чужеземцев. Дело не терпело отлагательств, он сразу отправил людей в помощь Фу Байчуаню.

В этот раз при прощании Фу Байчуань не получил от правителя округа коробки со сладостями, как бывало раньше. Когда он слегка нахмурился, то Юй Сысин, словно почувствовав что-то, поспешил с улыбкой пояснить: у Юй Цинсю скончалась свекровь, ходят слухи, что от чумы, поэтому временно ее не пускают в управу. В этот раз сладости на кухне готовила не она, поэтому Фу Байчуаню и не поднесли подарок. На миг эти слова привели Фу Байчуаня в смущение, но он быстро пришел в себя и улыбнулся: «Что вы, что вы».

Юй Сысин не без грусти заметил, что без Юй Цинсю приходится туго – ведь скоро заморские праздники; каждый год в это время правитель, взяв в подарок сладости, посещал иностранные консульства и выражал поздравления. Два его предшественника утверждали, что сладости всегда исходили из рук Юй Цинсю. Если в нынешнем году угощения окажутся не того вкуса или неправильного вида, то могут возникнуть ненужные подозрения и лишние кривотолки.

Фу Байчуань поспешил рассказать, как встречался с Сисуем, сыном Юй Цинсю, и тот сообщил ему: мол, его бабушка померла не от чумы, а от того, что он неловким словом ее рассмешил. А вот что это за слово, Сисуй говорить не хотел, а Фу Байчуань не стал допытываться, мальчишка был не из лгунишек.

Юй Сысин продолжил: «Я не то чтобы страдаю пустыми страхами, но если вдруг она заболела, а ее сладости съест кто-то из иностранцев и случится непоправимое, это приведет к большой беде. Но не дарить ее сладости тоже нельзя. Эх! Если у них дома действительно все в порядке, то через несколько дней отправлю людей с кухни за ней, ведь праздники уже вот-вот наступят».

Фу Байчуань успокоил: «Их кондитерская работает как обычно, господин Юй может не волноваться».

Когда посетитель ушел, правитель округа посмотрел на оставленную им газету, на льющие фальшивые слезы мышь – сердце его охватила печаль, он бросил газету на пол, поднял чашку с остатками чая и вылил прямо на морду мыши; вот теперь мышь, казалось, заплакала по-настоящему. Юй Сысин выбросил мокрые листы в урну. На его столе лежали несколько свежих номеров газеты «Юаньдунбао», ее издавали русские на китайском языке; в сообщениях о чуме в Фуцзядяне содержалось много критики. После начала эпидемии под серьезный удар там попала торговля. Уже перестало работать совсем недавно открывшееся здесь отделение государственного банка. Оформление платежей, выдача кредитов прекратились. Только что созданный японцами на паях ломбард тоже готовился к ликвидации. Торговля захирела, сердца у людей находились в смятении, Фуцзядянь накрыло дыханием смерти. У Юй Сысина росло предчувствие, что если до Нового года эпидемия не пойдет вспять, то в управе округа поменяется хозяин. Он не страшился отставки, ведь ему для счастья было довольно кабинета с книгами, возможности пить чай и слушать дождь, играть на цитре и любоваться снегом.

Вместе в могилу

Врачи китайской медицины из Фуцзядяня никогда прежде не сталкивались с чумой. Хоть они и сохраняли внешнее спокойствие перед лицом этого незваного гостя, но на сердце у них не было покоя, Фу Байчуаню это стало совершенно ясно из выступлений врачей и их поведения на собрании, посвященном разбору эпидемии. Некоторые из них специально надели длинные халаты и парадные шапки, другие же, напротив, оделись небрежно и пришли с небритыми бородами. Одетые нарочито парадно не были уверены в себе, потому-то