Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

– Да, разумеется, – кивнул Дилакторскому Смыслов, – мне приходилось встречаться с некоторыми эсерами. Скажу так: там немало людей дела, но часто встречаются и демагоги.

Смыслов задумался, вспомнив о эсере Игнатьеве, с которым он добирался до Архангельска. Воспоминания об этом человеке были ему неприятны.

– Так вот, – продолжил подпоручик после небольшой паузы, – зимой этого года судьба свела меня с англичанами, в частности с капитаном Кроми, может, слышали эту фамилию.

– Как не слышать? Герой, павший смертью храбрых.

– Так Кроми убит? – Удивленно спросил Смыслов.

– Еще в конце августа, на другой же день после покушения на Ленина. Англичане очень по нему горевали, а они нация суровая, просто так слезы лить не станут. На Кроми в Питере держалось очень многое, видимо, поэтому большевики и пошли на захват здания посольства. Он, как истинный герой, погиб на ступенях лестницы, защищая неприкосновенность дипломатического здания.

– Удручающая новость, – помолчав, заметил Смыслов.

– Чем Вы занимались у англичан? – Поинтересовался Дилакторский.

– Как Вам сказать: диверсии, порча имущества, разведка. В марте я умудрился даже попасть в Финляндию, месяц просидел на линии фронта в качестве наблюдателя их гражданской войны и не без труда выбрался оттуда назад.

– Богатый послужной список. А где вы познакомились с Чаплиным?

– Сначала в Петрограде после возвращения из Финляндии на уровне «был представлен», потом в мае в Вологде. Георгия Ермолаевича тогда волновала идея переправить в Мурманск трех Великих князей Романовых и в последствии короновать одного из них императором. Но из этого ничего не вышло. Романовы отказались бежать, переодевшись в сербские мундиры. Сейчас, по слухам, они арестованы и этапированы в Петроград. Видимо, ожидают своей участи.

– Сколько глупостей совершено непоправимых и трагических. А как же вы оказались в Архангельске?

Смыслов рассказал войсковому старшине о заговоре «золотой пуговицы», отряде эсеров, куда он примкнул в надежде выбраться из Вологды, долгом пути в Архангельск.

– Вы много всего пропустили, господин подпоручик, – усмехнулся Дилакторский. – В ночь на 2 августа вы бы нам очень пригодилась.

– В это время я сидел в ЧК.

– И что, выпустили?

– Как видите, сам не понимаю, почему. Взяли меня с крупной суммой денег, англичане дали на оружие.

– Почему же вас не расстреляли?

– Я, наверное, умею быть убедительным, – отшутился Смыслов, – отделался конфискацией всей суммы и месяцем в камере. Впрочем, нет, – Иван Петрович вздохнул, – не только этим. Пока я был в ЧК, Кедров арестовал семью моей невесты и расстрелял их.

– Сочувствую, – Дилакторский помрачнел, – мне уже тридцать три, большая часть жизни позади, а жены еще нет. Война, потом революция. Не знаю даже, успею ли я создать семью.

Он посмотрел на подпоручика с каким-то хитроватым прищуром, словно испытывая, и вдруг сказал:

– Я в отличие от вас немного успел послужить у красных.

– Многие успели, от безысходности шли, – сочувственно заметил Смыслов, в глубине души он гордился, что эта незавидная участь его миновала.

– Я приехал в Архангельск в составе ЧКОРАПа[12], в качестве заведующего хозяйством в мае этого года, в июле сошелся с Чаплиным и принял участие в перевороте 2 августа. Ох и веселое было времечко! Большевики драпали, сломя голову. Но, надо сказать, эвакуацию провели весьма успешно, видимо, все-таки готовились заранее. Если бы не она, воевать на Двине им было бы не чем.

Вы не застали время, когда тут творил волю один большевик из Архангельска по фамилии Виноградов. Имел наглость напасть на Березник, обстрелять пристань и даже случайно ранить французского полковника Ринга. Мы с ним вместе пришли сюда на одном пароходе. Полковник попал в госпиталь, потом был отправлен обратно во Францию, отвоевался, а я остался тут.

Зловредный тип был этот Виноградов, но били мы его и на Двине, и на Ваге. Погиб он глупо, задавило бревнами во время артиллерийского обстрела. Мы славно тогда воевали, бывало, с полусотней молодцов целый красный полк умудрялись обратить в бегство. Теперь все изменилось, красные стали умнее, на рожон не прут, и руководство у них все кадровое, целый генерал Самойло перешел на их сторону, гнида!

– Много там офицеров, мне в свое время тоже предлагали, слава богу, отвело, – сказал Смыслов.

Дилакторский, как ему показалось, не обратил на это внимания.

– Сейчас большевикам нужны военспецы, особенно на штабной работе, да и на уровне командиров рот и батальонов у них слабовато, вот и цепляются за каждого предателя, – заметил войсковой старшина, словно бы сам не служил новой власти.

– Все мы присягали императору, – сказал Смыслов, – но его больше нет, получается, каждый теперь волен выбирать?

– Позвольте, а разве на фронте у вас не было новой присяги на верность России и Временному правительству?

– Была конечно, но правительство оказалось недолговечным, а с ней, видимо, и присяга. Кстати, я как раз и не присягал, из училища уже выбыл, а в полк еще не поступил, так что остаюсь верен первой и единственной присяге императору.

– Нет, господин подпоручик, не могу с Вами согласиться, присягают раз и навсегда родине, это я теперь точно знаю, и никогда больше присяге не изменю. Я ведь вынуждено присягал и социалистическому государству, выбора не было.

Считаю свою недолгую службу красным, хоть и в тыловом подразделении, трагической ошибкой, стыжусь этого факта.

Кое-кто из наших тоже служил красным, здорово помог во время переворота, взять хотя бы контр-адмирала Викорста, благодаря ему флотилия Ледовитого океана практически не оказала сопротивления во время переворота.

– Викорст, Николай Эммануилович, главнокомандующий флотом? – Удивился Смыслов.

– Да, он самый, как-то умудрился, не вызывая подозрений, пересидеть на своей должности всю прошлую зиму и в нужный момент оказал неоценимые услуги белому делу.

– Я не знал об этом, – удивился Смыслов, – в Архангельске больше говорят о ротмистре Берсе и его отряде горцев.

– Андрей Александрович Берс, фигура противоречивая. Несмотря на свой характер и страсть к разгульной жизни, он все-таки боевой офицер, кавалер ордена Станислава с мечами[13]. Мне кажется, что я понимаю его поведение. По-другому с этими горцами нельзя. Он с отрядом буквально недавно отправлен в Шенкурск, посмотрим, как там себя покажет. На Двине его отряд нагонял немало страху и на местных крестьян, и на союзников. Первые считали его отряд красным, вторые – просто шайкой бандитов. Но в плане неожиданной атаки, быстрого рейда по тылам или флангового удара его казаки могут здорово пригодиться. У нас не так много сил, чтобы разбрасываться даже такой вольницей, как отряд Берса. Кстати, по данным разведки, на стороне красных воюют однополчане Берса под командованием какого-то Хаджи Мурата.

– Что еще