Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

– Пока не знаем, но местные крестьяне жаловались на горцев, учинивших разбой в деревнях по Двине. Как видно, большевики для того, чтобы запугать население, используют даже абреков Кавказа. Мы поначалу думали, что это дело рук людей Берса, но не подтвердилось.

– Ситуация непростая, – заметил Смыслов, – прикажете принять командование взводом?

– Обождите, взводами у меня командуют поручики и капитаны, а вот по части разведки и диверсий в расположении противника никого нет. У вас опыт как раз в этих вопросах. Поэтому я бы хотел видеть господина подпоручика Смыслова в качестве командира разведотряда. Скажу более, я против того, чтобы включать вас в списки личного состава, чтобы избежать утечки информации. Местные жители, не все конечно, но есть такие, что подозреваются в симпатиях к красным. Пока мы тут, они сидят тихо, активности не проявляют, но при случае, будьте уверены, покажут себя во всей красе. Поэтому лишняя огласка ни к чему.

– Вы предлагаете мне партизанить?

– Что-то в этом роде. Опыт шенкурских партизан братьев Ракитиных показал эффективность такой тактики. Жаль, что вы не местный, не знаете территорию, но мы дадим вам в помощь кого-нибудь из важских охотников-добровольцев.

– Признаться, Ваше предложение застало меня врасплох, – сказал Смыслов, – но если это приказ, то я принимаю должность.

– А теперь за встречу! – Дилакторский достал штоф и два стакана.

Выпив, Петр Александрович потерял командирскую суровость.

– Знаете, Смыслов, это вообще удивительно, что мы могли почти три месяца сражаться с таким войском, как мой отряд. Вы поймете меня, господин подпоручик! Вначале отряд не представлял из себя ничего организованного, был похож частью на шайку, частью на компанию людей, собравшихся на какой-то своеобразный пикник. Стоило неимоверных усилий, чтобы создать что-нибудь годное и дисциплинировать людей.

После первых же перестрелок часть людей начала под благовидными предлогами и просто, указывая на нежелание, уезжать обратно, даже были подобные случаи с офицерами.

Капитан Чаплин, отправляя отряд, длительность экспедиции указывал в две-три недели, и люди не были связаны никакими договорами, ни обязательствами. Мне приходилось констатировать факты отсутствия у людей гражданского долга и пытаться его пробудить, но это, конечно, мало помогало.

Необходимо было отправить обратно людей совершенно негодных, их было порядочное число. Не погрешу против истины, если скажу, что каждый третий.

В то же время союзники цеплялись за нас. Они, не зная ни местных условий, ни языка, были бы здесь без русских словно с завязанными глазами. И тогда я в согласии с союзниками начал набирать новых людей, уже обязывая их договорами. В настоящее время я беру добровольцев, веду с ними настоящее обучение, формирую артиллерийский взвод с вооружением из отобранных мною же у большевиков пушек. Союзники помогают мне в этом: дают одежду, продовольствие, лошадей, – Дилакторский удовлетворенно кивнул. – Я даже награжден британским орденом, но жалованье, и это вопрос принципа, мы должны получать от русского Правительства.

Отряды формируются в русскую народную армию, от других типов подразделений я отказался. Формирование, хотя медленно, но идет. Конечно, оно наверняка проходило бы скорее, если бы у нас были успехи, но на Двине сейчас не совсем хорошие дела, и мы, не двигаясь вперед, не имеем, конечно, и большого притока людей, желающих поступить к нам.

Идут тяжелые бои вверх по течению Двины, мы и союзники несем потери. С каждым днем большевики бросают в бой свежие части. Моральный дух этих войск лучше, чем раньше. Поэтому разведка и беспокоящие противника удары силами небольших отрядов представляются весьма действенной тактикой. Впрочем, противник думает то же самое.

Вот такие дела, господин подпоручик, и вам надлежит проделать серьезную работу в тылу и на первой линии у неприятеля. Большевики должны нас бояться, несмотря на свое численное превосходство. Там есть, за что уцепиться: крестьяне недовольны властью, призывники не хотят служить. Идейных противников надо уничтожать, а массу переманивать на свою сторону. Знаете, мы регулярно берем пленных, смотрю я на них: наши русские мужики, трудяги, им и при царе-батюшке неплохо жилось, помещиков тут отродясь не бывало, земли вдоволь, они не понимают, из-за чего случилась революция. Таких я опускаю.

А вот если затешется идейный типчик, комиссар-жидок или морячок с Балтики, таких у красных немало, их поначалу после допроса отправляли в расход без жалости. Морячков за Кронштадт, когда безоружных офицеров убивали, идейных прямиком в ад, там их бесовская власть, пусть к своим отправляются. Ну а этих, – Дилакторский подумал о комиссарах, – этих особенно, редкой зловредности людишки.

Смыслов, вспомнив историю со своим обмундированием, возражать не стал.

– А красные пленных берут?

– Виноградов не брал, нынешние берут, особенно иностранцев, их обменять можно на пленных большевиков, но, если кто-то попадется в плен, когда командиров нет, красные кончают без сожаления, особенно союзников. Головы рубят, глаза выкалывают. Звери, одно слово.

Союзники в этом отношении более терпимы, и у нас приказ: расстреливать только по приговору военно-полевого суда. Многих пленных, особенно рядовых, теперь пытаются склонить на свою сторону. Я слышал, какой-то канадец сформировал из числа пленных целый батальон. Но, полагаю, верить им нельзя, предадут при удобном случае, им это привычно.

Над Двиной взмыл вверх аэроплан, сделал несколько кругов, сорвался в штопор, вышел из пике у самой воды и снова взмыл ввысь.

– Кто это такой лихой? – Спросил Смыслов.

– Летчик Казаков, не слышали?

– Нет.

– Ну что вы, семнадцать сбитых немецких самолетов на фронтах Великой войны, гений воздушного боя. Сейчас они осваивают новые английские аэропланы и скоро будут оказывать поддержку с воздуха. Гидропланы до весны не нужны, будем работать с воздушной техникой, которая взлетает с любого поля и даже с лесной поляны. Их задача разведка и бомбометание.

Заметьте, подпоручик, если бы дать нам возможность мобилизовать крестьян, обучить их, составить команды, к весне у нас была бы отличная боеспособная армия, с которой не страшно и на Москву идти.

– К весне Москву могут взять и другие, повсюду полыхает: и на Дону, и в Сибири. Конец большевиков не за горами.

– По последней за победу! – Провозгласил Дилакторский. – Завтра приступаем к боевой работе.

Глава 14

Столица независимой от большевиков Северной области Архангельск встретила ноябрь 1918 года в приподнятом настроении. Повсюду говорили об окончании Великой войны, радовались близкой победе Антанты, как будто это имело какое-то значение для положения дел на линии фронта с большевиками. Граждане думали, что вот сейчас, как только будет подписано перемирие, закаленные в боях части западных армий, сокрушившие Германию, придут на помощь России, как союзнице по Антанте, и уничтожат большевиков.

Новый главнокомандующий союзными войсками британский