Караван - Абай Тынибеков

полог на входе. Затем он замер, припав ухом к пологу, прислушался, приставив палец к губам, давая понять Тюйлюхою, чтобы он молчал, после чего довольно кивнул и рьяно заспешил в обратный путь, суетливо торопя жестами Тюйлюхоя. Отойдя на пару десятков шагов от юрты, гудухоу вдруг остановился, переводя дыхание. Только теперь они с наслаждением вдохнули заметно посвежевший вечерний воздух.

– Не могу приходить к нему без трепета. Всякий раз с замиранием сердца иду к нему, – то растирая грудь, то вытирая обильно выступившую испарину со лба, оглядываясь на юрту, шепотом признался гудухоу. – Была бы моя воля, никогда бы не приходил сюда. Всякого насмотрелся я за свою жизнь, но такого не видел. Просто ужас какой-то!

К удивлению Тюйлюхоя он уже не заикался.

– Дюмой, скажи мне, а кто это? – тоже пытаясь успокоиться, пораженно спросил Тюйлюхой.

– Понятия не имею, – пожал плечами гудухоу.

– И что это было? Зачем мы приходили к нему? – продолжал допытываться Тюйлюхой.

– Он остался доволен выбором великого шаньюя. Он доволен тем, что ты поведешь караван. Обычно он прогоняет неугодного. Я тут по разным вопросам и с разными людьми вот так набегался к нему, – гудухоу провел рукой по горлу. – Такого насмотрелся! Ты не видел его клюки! Это еще то зрелище! Тебе повезло. Если кто-то ему не по нраву, то он сразу швыряет ее в него. Ты заметил, какой он маленький? А его клюку я едва поднял. Вот и пойми, кто он и каков! – шагая в сторону лагеря, возбужденно рассказывал гудухоу.

– Он, что, слепой? Как он может знать, что я гожусь для этого? – стараясь не споткнуться, поглядывая под ноги, продолжал расспрашивать Тюйлюхой.

– Я не знаю. Никто не знает, как он все это узнает. У него даже имени нет, – гудухоу взглянул на Тюйлюхоя. – Вот спроси меня – как его зовут? Спроси.

– Ну и как его зовут? – послушно спросил Тюйлюхой.

– Все его называют «Тот, кто общается с духами». Вот как. Так и говорят: иди, мол, к тому, кто общается с духами. Вот и идешь к этому, – гудухоу показал большим пальцем назад через плечо.

– А почему ты? Почему только ты водишь к нему людей и ходишь к нему с вопросами? – продолжал удивляться Тюйлюхой.

– А вот почему, – гудухоу остановился и оголил левое плечо. – Посмотри сюда. Видно? Ну, что там увидел?

– Пятно большое, – рассмотрев плечо, произнес Тюйлюхой.

– Этот указал на человека с большим родимым пятном на левом плече. Сказал, чтобы ноги никого другого в его юрте не было. Ну, или не совсем так, но что-то в этом роде. Это неважно. Так вот. Что я хотел сказать? Ах, да, вспомнил. Ну надо же такому невезению случиться! Только у меня одного оно и оказалось. Представляешь? Вот и бегаю я все время к нему. Туда-сюда чуть ли не каждый день. Пешком. Устал уже, сил больше нет. Не знаю, когда это все прекратится! Умру, наверное, однажды прямо вот здесь, вот тут, вот на этом самом месте, – остановившись и топнув ногой, возмущенно ответил гудухоу и вновь быстро зашагал.

– Он, что, и впрямь все знает? – спросил Тюйлюхой, пытаясь не отставать от него.

– О, этот все знает! Даже не сомневайся. Ни разу ведь не ошибся. Всегда вот так сидит. Сидит, качается и воет. Долго так сидит. А ты стоишь ни жив ни мертв и ждешь, пока он вдоволь не наобщается с этими своими духами. Порой они подолгу где-то там у себя задерживаются и не приходят к нему, видимо, надоел он им, больше чем мне. Чуть с ног уже не валишься. Еще и этой вонью дышишь. Вечно у него воняет в юрте. Как он не задохнется! Вонючка. А потом как рявкнет что-нибудь, и все, тишина. Пообщался, значит, с ними. Закончил уже. Вернулся откуда-то. Пришел в себя. Ты видел его наряд? – гудухоу возмущенно поглядывал на Тюйлюхоя. – Это же надо такое надеть на себя! Ты думаешь, что это он для нас с тобой вырядился так? Нет. Он всегда в нем ходит. И ест, и спит в нем. Представляешь? Содрал с бедного зверя шкуру и натянул на себя. Еще и рога прицепил. Я когда в первый раз его увидел, думал, в штаны обделаюсь. И обделался бы, да вот как-то сдержался. А ему-то что? Он бы и не унюхал. Сам вонючка и юрта его вонючая. Вот скажи мне, я знатный человек? Скажи.

– Да, Дюмой, очень даже знатный, – пытаясь быть убедительным, ответил Тюйлюхой.

– Правильно. И он об этом знает. Он все знает. А чего тогда не оденется нормально, когда ждет моего прихода? Знает ведь, что ждет прихода знатного человека. С духами он общается! Надо же! А что, нельзя с ними или со мной по-другому общаться? Представь себе, если я или ты в таком, как у него одеянии, появимся перед самим великим шаньюем? Все. Конец нам. А этому вонючке все можно. Бегай тут к нему по десять раз на день! Мозоли уже стали больше ног. Нельзя, видите ли, на лошади к его вонючей юрте подъезжать. Духов я, видите ли, разгоняю. Представляешь, так и сказал мне, мол, пешком приходи, да не топочи громко. Я даже дышу уже через раз. А ты его голос слышал? – гудухоу взглянул на Тюйлюхоя и махнул рукой. – Ах, да, он ведь сегодня молчал. Сам вот такой малюсенький, – гудухоу с презрением показал мизинец. – А голосище, как у медведя рев. Вот так сидит, как сегодня и долго так молчит, а потом как рявкнет. Волосы дыбом встают. Это еще что? Я-то ведь ничего не могу понять, чего он там рявкнул мне, и начинаю так заискивающе уточнять у него. А он не отвечает. Знаешь, что он делает после того, как рявкнет? Ничего. Спит себе и все. Сидит и спит. Ты видел когда-нибудь такое? И я до встречи с ним не видел. Сидит и храпит себе под нос. А ты не знаешь, уходить тебе или не уходить. Не можешь понять, все он рявкнул или еще не все. На всякий случай ждешь. А что делать? Ведь что-то докладывать надо. Я, признаться, конечно же, кое-что сам за него, вроде как, додумываю, но ничего, пока все совпадало. А что поделаешь? Выхода у меня другого нет, вот и приходится прибавлять к его рявканью свои слова. В этом деле что самое главное для меня? А главное в этом деле – уловить суть. В ней потаен весь смысл. Я почему тебе всю