Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Вы отец Антоний? – догадалась Беатрис— Муж рассказывал о вас. Я сейчас позову его! – обрадовалась она.

– Нет, нет… – запротестовал францисканец, – я не спешу, у меня нет дел.

Но Беатрис уже пересекала дворик с приятной новостью.

– Антоний, – закричал Фернандо, скатываясь по лестнице в патио, – я уже не надеялся увидеть тебя! Где ты пропадал? Почему не писал? – он сгреб в охапку оробевшего монаха. – Ты решил принять участие в экспедиции?

– Давно, – пролепетал растроганный Антоний.

– Что тебе мешало?

– Епископ запер меня в монастыре. Два месяца они держали меня в каземате, заставляли день и ночь читать молитвы, отобрали ваши подарки, сожгли книгу Дуарте Барбосы. Потом еще месяц не выпускали за ворота.

– Ах, сволочи! – возмущался Фернандо. – А ведь на португальский корабль тебя привели бы силой!

– Подружка Эстебана Гомеса, Мария, дала мне чужую одежду, велела слугам вывезти меня из столицы. Севильские францисканцы пустили в обитель.

– Святые отцы враждуют между собой? – засмеялся Магеллан.

– Господь един, и Церковь едина! – убежденно произнес Антоний. – Вдохновитель доминиканцев Фома Аквинский утверждал примат божественной власти над светской. Лиссабонские францисканцы забыли о нем, сделались слугами Мануэла. Я напишу наставление, они устыдятся своего поступка!

– Ты очень растрогаешь епископа, – улыбнулся Фернандо. – Как бы он не добился твоего возвращения! Подожди поучать… Укомплектуем команду для флагмана в шестьдесят человек, сделаю тебя капелланом – вразумляй моряков хоть целые сутки! Согласен?

Глаза Антония загорелись восторгом. От волнения он не находил слов, лишь блаженно утвердительно кивал, широко раскрывал рот, блистал на солнце белоснежными ровными зубками.

– Пойдем, я познакомлю тебя с родственниками. Дуарте поплывет вместе с нами на «Тринидаде», подарит тебе новую книгу. После похода ты напишешь о нас. Как живет доктор дон Педро?

Юноша сделался грустным.

– Плохо, – сказал он. – Его арестовали и пытали по делу Фалейры.

– Жаль старика, – вздохнул Фернандо. – Я звал чудака. Напрасно он не последовал твоему примеру. Пойдем скорее! Беатрис, Дуарте, сеньор астролог! – сзывал адмирал друзей в гостиную.

* * *

Папа Лев X (1513–1521), представитель дома Медичей, в тринадцать лет получивший за деньги отца кардинальскую мантию, искал средства для строительства собора Святого Петра в Риме. К этому времени Рафаэль расписал потолок Сикстинской капеллы, залы Ватиканского дворца. Микеланджело вырубил Моисея, прославил своего покровителя Юлия II. Лев X не желал уступать предшественникам. Денег из Италии приходило меньше, а расходы на содержание двора росли. Самый светский и образованный Папа, говоривший о «прибыльности сказки о Христе», не скупился на вина и развлечения. Он прекратил разорительные войны за расширение своих владений, сблизился с Францией, предоставил ей право по Болонскому конкордату 1516 года назначать верховных отцов Церкви. Отныне король выбирал из доверенных лиц, а Папа утверждал 10 архиепископов, 82 епископа, 527 аббатов, множество каноников. Французское духовенство стало частью высшего аристократического сословия, проводником политики абсолютизма.

Эти должности открыто продавались на основании указов Сикста VI и Иннокентия VIII, умудрившегося заложить собственную тиару за 100 тысяч дукатов и выкупившего ее, после распределения 24 секретарских мест, за 62 400 золотых гульденов. Часть доходов папской казны шла на покрытие расходов затяжной войны Флоренции (вотчины дома Медичей) с герцогством Урбино. Лев X не мог отказать родственникам в поддержке, изыскивал средства для ведения наступательных операций.

С этой целью и желая покончить с личными врагами, Папа сфабриковал против себя заговор, якобы подготавливаемый кардиналом Альфонсом Петруччи. Следствие под пытками установило причастность к нему широкого круга лиц. Когда Магеллан с Гомесом пили вино в лиссабонских тавернах, в Риме казнили «заговорщиков». Прочие «мятежники» отделались штрафами, конфискацией имущества. Финансовая проблема была решена на короткий срок.

В Германии зрело свободомыслие. Рейхлин и Эразм – знатоки еврейского и греческого языков, на каких пришли в Европу оригиналы Библии – по-своему толковали Священное Писание. Папа легкомысленно отнесся к брожению. «Пусть ученые мужи в тиши кабинетов спорят о догматах Церкви, главное – деньги текут рекой из Германии!» – сказал Лев X. Продажа не прижившихся в Италии индульгенций, в Германии шла полным ходом. Посредниками в богоугодном деле выступали Майнский архиепископ Альбрехт Бранденбургский и банкирский дом Фуггеров. На деньги Фуггеров, Альбрехт купил в Риме за 24 тысячи дукатов богатейшие майнские и магдебургские архиепископства. Лев X передал ему распространение индульгенций в стране, за что получал половину денег. Доминиканский монах Иоганн Тецель с доверенным агентом Фуггеров превосходно поставили дело, доходы золотым потоком хлынули к архиепископу, перечислявшему их в уплату долга банкирам и Папе.

В конце октября 1517 года Мартин Лютер спросил Тецеля: «Почему Папа, который несомненно богаче Креза, строит церковь Святого Петра на деньги нищих и бедных христиан Германии?» Доминиканец дал ответ, но его не приняли. В последний день месяца Лютер выдвинул против продажи индульгенций и папской Церкви 95 тезисов. Пока в течение полугода богословы спорили между собой, доходы Фуггеров росли. Летом следующего года они уполномочили Христофора де Ορο выделить на снаряжение экспедиции Магеллана дополнительно миллион мораведи.

Лев X не заметил реформации, обозвал дискуссии протестантов «монашеской склокой». Когда доходы от продажи индульгенций начали падать, он надумал заняться торговлей.

Для представительства при дворе дона Карла в начале 1518 года в Испанию отправился папский посол Франческо Кьерикати. В свите нунция состоял рыцарь Родосского ордена, патриций города Виченцы, Антонио Пигафетта, уполномоченный вести торговые переговоры с королевскими советниками.

Пигафетта рано лишился отца, в детском возрасте поступил на службу в контору, изучил бухгалтерское дело, унаследовал от матери любовь к наукам, знание иностранных языков.

Сын Италии, переживший золотую осень Ренессанса, читал работы Макиавелли, любовался во Флоренции картинами Доменико Гирландайо, Филипино Линии, Сандро Боттичелли, восторгался статуями Андреа дель Вероккью; в Венеции поражался страстью Андреа Мантеньи, мудростью и точностью цвета Тициана Вечеллио, нежностью Джорджоне де Кастель-Франко; в Милане видел Леонардо да Винчи, а в Риме женственного Рафаэля де Санти и одинокого грубоватого Микеланджело Буонаротти. Страна десяти городов, вечно враждующих между собой, в короткий исторический период подарила миру плеяду имен, прославивших человечество, всколыхнула общественное сознание, возродила интерес к природе, посеяла сомнения божественности Иисуса Христа. В домах аристократов считалось хорошим тоном критиковать Библию, воспевать античность. Повсюду продавались книги – цветы эпохи, следствие изобретения в 1450 году Иоганном Гутенбергом печатного станка.

Молодой Пигафетта дышал воздухом Возрождения, слышал страстные проповеди аскетизма последователей Савонароллы, сжигавшего творения Ботичелли; призывы к чувственным наслаждениям гедонистов. Родной итальянский язык «Божественной комедии» Данте и латинские строки эстета Петрарки смешивались с громом пушек, лязгом мечей, хрипами раненых, стонами насилуемых женщин. Странная, жестокая, прекрасная эпоха соединила