Благовест - Алиса Клима

Федосья, устало и часто вздыхая, принялась прибираться в кухне. Вскоре через черный ход чулана, ведущий к уборной на заднем дворе, донесся голос Вальки.

– Сортир намыла, одеяла после воных перетрусила да вывесила. Хозяин чего?

– Тише ты, – шикнула Федосья. – Ушел с пузырем в спальню. Началось… Говорила я тебе. Опять измотался и велел никого не пускать до утра. Он всегда, как дойдет до ручки, так хоть святых выноси. В тот раз еле из запоя вывели…

– Кузьмич-то не скоро изволит. Мож, Паздеева поставить на караул? – Валька взялась мыть пол в кухне, ползая на карачках и без конца сдувая растрепанные пряди волос с лица.

– Тоже верно, – согласилась Федосья. – Губина у нашего сегодня была, вышла вся в слезах. Наругал ее, поди, за что-то. Никогда не видала маму Любу такою! Покоя нам нет…

Женщины прибрались в кухне и ушли.

Федосья добежала до администрации и солгала Грязлову, что Ларионов попросил Паздеева до приезда Кузьмича конвоировать вход в дом. Грязлов на нее накричал и сказал, что Паздеев пять дней в наряде вне очереди по приказу самого же Ларионова и что конвоировать можно поставить только дневального из второго барака, потому как охраны свободной нет. После чего приказал Федосье идти в пищевой блок разбираться со снабженцем, доставившим мясо и рыбу на неделю, а повар столовой Фрол с ним уже час как препирался и отказывался принимать, потому что (со слов Фрола) мясо привезли тухлое.

Федосья не знала, как быть: если Ларионов увидит дневального у своего дома, все вразнос пойдут, и ей достанется. Отыскала Вальку и велела ей караулить на крыльце, дожидаясь Кузьмича.

Валька поворчала – Кузьмич обещался ко второму пришествию, а на улице уже было не жарко, – но пошла, потому как Ларионова боялась больше, чем холода. Особенно когда он пьяным свирепел. Валька до жути страшилась пьяных мужиков: ее и мать с братьями все детство гонял и тиранил отчим-пропойца.

После шести тридцати уже темнело. С делянки заключенные пришли в сумерках. Фонари зажигали в семь, и полчаса в лагпункте было довольно мрачно и неуютно, несмотря на относительную видимость.

Вера не любила подслеповатую мглу, тем более что у людей в лагере часто наступала куриная слепота, обычно проходившая после порции сырой говяжьей печени.

От построения и переклички до поверки в десять вечера оставалось еще довольно времени. Вера не могла дождаться встречи с Ларионовым, чтобы наконец обсудить все произошедшее за последние дни и понять, чего ожидать дальше.

Она удивилась, увидев на крыльце уныло сидящую Вальку: та обычно либо ошивалась в доме Ларионова, либо моталась по лагпункту.

– Начальник у себя? – спросила Вера Грязлова после переклички.

Грязлов усмехнулся.

– Дождалась? – Его глаза неприятно мерцали от развратных мыслей. – Я смотрю, ты нормы жмешь на делянке. На комиссара-то силенки остаются?

Вера пожалела, что вообще спросила.

– Так у себя? – повторила она спокойно.

– А где ж ему быть? – усмехнулся Грязлов. – Видишь, у дома сторожевая собака грустит? Прогони и увидишь своего начальника. Тоже соскучился, поди. Или он теперь горячие ночи с Сердючкой проводит, пока тебя его друг лапает?

Захотелось плюнуть Грязлову в физиономию, но Вера привыкла уворачиваться от провокаций.

– С Клавкой – это ничего. Главное чтобы не со сбродом хитровским! – выпалила она.

Лицо Грязлова резко изменилось, в глазах появилось что-то свирепое. Он схватил Веру за локоть и почти притянул к себе.

– Что ты плетешь? – почти с яростью сказал он.

Вера вырвала руку и улыбнулась, несмотря на пробившую тело дрожь.

– Я тут Гиляровского недавно читала… В библиотеке наткнулась. Про Хитровку писал. Страшные там вещи творились. И страшные люди скрывались…

Грязлов огляделся и засмеялся.

– А, ты про это. – Он сплюнул на землю.

– А вы про что подумали? – спросила Вера спокойно, прямо глядя на Грязлова.

– Иди давай к хозяину. Тяжело ему долго терпеть без ласк капризных столичных шлюх. Хватит мне тут голову морочить. Гиляровский…

Вера загадочно улыбнулась и побежала к Вальке.

– Ты чего тут? – весело спросила Вера.

– Эй! – обрадовалась Валька. – Ну ты даешь! Как ты вообще ноги волочишь после делянки? Нет, гляди, порхаешь ведь!

– Так превосходно-то как! Уехали! – Вера радостно заломила руки.

– Твоя правда! Я тоже как узнала, что укатили… – закивала Валька.

– А Григорий Александрович у себя?

Валька растерянно замигала.

– Так это… да…

– А ты чего тут? Забегу к нему.

– Не велено! – почти вскрикнула Валька.

– Это почему же?

– Так, как это… Он… рапорт пишет!

– Рапорт? – Вера почуяла подвох. – Это – да, как я сразу не смекнула… Ну а ты? Давно ты тут?

– Да больше двух часов уже сижу – нет мочи. И в сортир охота, да приказали до приезда Кузьмича с места не двигаться, а в хозяйский боюсь… И он никому в дом входить не велел.

– Он там что, не один? – взволнованно спросила Вера.

– Да бог с тобой! – махнула рукой Валька. – Один с утра, как эти умотали и вы на делянку ушли. Наряды с Черным обсудил, потом Губину до слез довел, подписал Рокотянской какие-то бумажки и всех распустил.

– А ты сходи в сортир, развейся, – улыбнулась Вера. – А я тут за тебя посижу.

Валька замигала и замялась.

– А вдруг заругают потом? – нерешительно ответила она.

– Ну тогда сиди, раз боишься, – пожала плечами Вера. – А так бы скоренько слетала по своим делам – да сюда. Я ведь тоже долго не могу – мне надо моими делами заняться и в барак к поверке успеть. Сегодня, говорят, будет шмон…

Валька вскочила, потом снова присела и беспомощно озиралась.

– А ты точно никого не пустишь? – жалобно спросила она.

– Пфф! – Вера скрестила руки на груди. – Цербер не был так непреклонен, как я!

– Кто? – выпучила глаза Валька.

– Я буду как самый жесткий вертухай, – улыбнулась Вера.

– А-а, – понятливо протянула Комарова. – Так бы и сказала!

Валька еще немного помялась, пошла в сторону казармы, но потом снова вернулась.

– Только ты точно! А то Федосья подралась со снабженцем из-за тухлого мяса. А Губина теперь с ней базарит на складе. День – не день…

– Ты не сомневайся. – Вера послушно примостилась на крыльце. – Я еще час точно могу покараулить.

– Зачетно! – обрадовалась Валька и вприпрыжку побежала в сторону хозблоков.

Она то и дело озиралась, а Вера махала ей рукой. После того как Валька скрылась из виду, Вера сидела на крыльце еще минут пять. Затем поднялась, огляделась и толкнула дверь.

В доме заметно пахло парами сивухи, словно буквально недавно тут проходил банкет с большим количеством пьющих людей. Вера осторожно двинулась по коридору,