Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман

— Не скучай без меня, дитя мое. Я скоро вернусь, и мы поедем домой, — сказал Кесарий, удаляясь с Фалассием и иеревсами в сторону фолоса.

— Вот, слив сушеных покушать извольте, — добавил Трофим.

— Ты осторожнее этого дедушку вези, Трофим, — сказала Аппиана.

— Не извольте беспокоиться, — ответил лидиец и поспешил к повозке.

Эвпл проводил Кесария долгим взглядом, потом вздохнул, сел на траву и взял Аппиану за запястье.

— У меня все хорошо, — выдернула она руку. — Не надо мне пульс щупать. Иди лучше, посмотри, как дядя катаракты удаляет!

Эвпл встрепенулся, но потом с раздражением проговорил:

— Мне велели с тобой сидеть.

— Позови раба какого-нибудь сидеть вместо себя, — предложила Аппиана. — А сам иди.

— Нельзя, — с сожалением ответил Эвпл. — Дай мне руку, я должен твой пульс оценить.

— Зачем ты глупости про христиан говорил? — строго спросила Аппиана.

— Это не глупости, это все правда. Ты просто маленькая и не знаешь.

— А дядя Кесарий, значит, врет? — возмутилась девочка.

Эвпл пожал плечами.

— Он ведь некрещеный. Может быть, не знает все правды о христианах.

— Знаете, Эвпл асклепиад, — сказала очень вежливо Аппиана, и юноша покраснел еще больше — его так назвали в первый раз, — знаете, что? У меня дедушка — епископ, а второй дядя — пресвитер, а бабушка — вообще диаконисса. И ничего такого, о чем вы говорите, у христиан не происходит.

Эвпл пожал плечами, продолжая с тоскливой завистью смотреть в сторону фолоса.

— У вас — может быть, и нет. А у других христиан — да. Мне дед рассказывал, есть такие христиане, что собираются вместе с женщинами и… — он закашлялся. — У них два пророка — Иисус и Манес, — добавил он.

— Так это же манихеи, — засмеялась Аппиана. — Это не христиане.

— Вот я и говорю — есть разные христиане. Кесарий иатрос — из благородных христиан.

— Манихеи — совсем, совсем не христиане! — возмутилась Аппиана.

— А они говорят, что вы — не христиане, — усмехнулся Эвпл. — И Христа в молитвах призывают. Для меня так это все — едино.

— И очень плохо, — заметила Аппиана. — Такой образованный человек, как ты, мог бы дать себе труд разобраться в этих учениях.

Она была очень горда собой, что запомнила эту фразу, сказанную кому-то дядей Григорием.

Эвпл потрясенно посмотрел на нее.

— Знаешь что? — сказала решительно Аппиана, вылезая из гамака. — Пойдем к дяде Кесарию. Я не хочу здесь лежать.

…

Удаление катаракт было, как оказалось, совсем не страшным — Аппиане даже удалось подержать ящичек с коллириями. Молодые иеревсы сажали пациентов на особое кресло, лицом к свету, накладывали шерстяную повязку на здоровый глаз и крепко держали голову. Кесарий садился на кресло напротив, немного выше, чем его пациент, совершал какое-то неуловимое движение иглой и, вскрикнув, больной начинал благодарить Асклепия Пэана за солнечный свет.

— Если катаракта свежая, то она может рассосаться от лечения, а старую надо удалять. Итак, под двумя оболочками глаза, образуется жидкость или вследствие болезни, или от удара в том месте, где находится пустота, и влага эта, понемногу затвердевая, препятствует зрению… Следует выждать, чтобы уже катаракта не казалась, а была на самом деле сгустившейся до некоторого твердого состояния… Она должна созреть… Хорошо! Теперь — шерстяную повязку с яичным белком и коллирий с сирийским нардом… так… Гипподам, я уже видел, как ты накладываешь коллирий, хорошо владеешь мастерством, уступи место кому-нибудь еще… А, Эвпл-епископ, иди сюда! Бери у Аппианы баночку с коллирием… Накладывай… Молодец! Ты откуда родом? С островов?

— С Лесбоса, — ответил Эвпл.

— Земляк перипатетика Теофраста, что Аристотелю в его школе наследовал? Он, хотя и не врач был, но много написал.

— Я читал! О запахе пота при разных болезнях, при болезнях желудка, при приеме руты. Он даже кровавый пот описал. Страшная вещь.

— Мне кажется, он со слов другого врача описывал, Монаса, — тактично поправил его Кесарий. — Но я не уверен — давно не перечитывал. И еще у вас, я знаю, чудесные виноградники и вино.

— И бабки повивальные, — улыбнулся Эвпл.

— Я тоже комедии Теренция вспомнил, — кивнул Кесарий. — К сожалению, не был никогда на Лесбосе. Вернешься, откроешь там клинику — может, пригласишь меня, старика?

Эвпл сиял от счастья.

— Игла должна быть или острая, или не слишком тонкая. Я предпочитаю пользоваться острой иглой, — объяснял Кесарий иеревсам-асклепиадам в промежутке между пациентами. — Игла, «велонэ», вкалывается вертикально через две поверхностные оболочки в середине между зрачком и височным углом, ближе к виску от области середины катаракты, так, чтобы не был поврежден сосуд. Помните: игла должна быть опущена смело, так как она проникает в пустое место! И вот когда мы подошли к этому месту, игла должна быть наклонена к самой катаракте, там ее нужно слегка повернуть и понемногу спускать катаракту в нижнюю часть зрачка. Затем, когда она его прошла, следует надавливать на нее сильнее, чтобы она плотно засела в нижней части глаза. Если она там осталась — операция окончена, если же катаракта тотчас после этого возвратилась, то той же самой иглой она должна быть раздроблена и рассеяна на очень мелкие части, которые поодиночке легче оседают и менее широко заслоняют больному свет. После этого игла должна быть вертикально выведена…[106] Тренируйтесь на куриных яйцах, очень помогает набить руку.

Молодые асклепиады кивали, с восторгом глядя на Кесария.

— После операции пациент должен оставаться в покое. Ему надо давать в первый день только жидкую пищу, чтобы он не двигал челюстями, так как глазу нужен покой… И ванну принимать нельзя, пользоваться смягчающими мазями. И воду надо пить, обязательно пить много, как можно больше! — продолжал Кесарий объяснять.

— А это трихиазис… Посмотри-ка на меня, дружок! Тебя подержат немного, чтобы ты ненароком не дернулся и не поранился… Видишь, Эвпл — ресницы растут внутрь, постоянно травмируя глаз? Их надо осторожно и быстро убрать, и потом накладывать особый коллирий, с барбарисом. Его, кстати, просто готовить. Я уже рассказывал вам. Посмотри-ка вверх, дружок… Так… Держите его крепко… Не так уж и больно, правда? Еще немного ресниц… Думаю, ты совсем поправишься — роговица повреждена не сильно… вот тут, внизу, небольшое бельмо, но оно не должно тебе очень мешать, оно совсем с краю. Коллирий прикладывай три раза в день и на ночь, руки перед этим мой с золой и губкой, как следует.

— Спасибо, Кесарий иатрос! — проговорил бывший обладатель трихиазиса, судя по одежде — ремесленник-горшечник. — Благослови тебя Пэан!

— Благослови тебя Христос! — ответил Кесарий.

— А пусть бы и так, — ответил солидно горшечник. — Разные боги любят