Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

она отвыкла, но всю глубину своего падения она осознала в тот момент, когда поймала себя на том, что сунула в рот вошь точно так же, как это делала Чуть Меньшая. Она специально запускала себя, стараясь выглядеть как можно уродливее. После двух месяцев насилия она все еще надеялась, что однажды Ужасный Снег сочтет ее слишком отвратительной и не станет насиловать. Но это казалось недостижимым.

По крайней мере, хоть кого-то из его дружков это могло оттолкнуть. Ужасный Снег распоряжался своей рабыней очень щедро — износу ей от такого использования не было, а желающих попробовать всегда хватало. По ночам она лежала, склонив голову набок, напрягшись всем телом и плотно закрыв глаза. Она старалась дышать как можно тише, пока Ужасный Снег не закончит. И думала о Лютере, своем муже, о его костлявом теле и бледном пятнышке на затылке, где волосы уже начали редеть.

Она исполнила свой долг перед ним — родила сына и теперь была беременна вторым ребенком. А он ее бросил. Неделя проходила за неделей, но никто не пытался ее выкупить, и она все больше ожесточалась, деля вину за свои злоключения между теми, кто терзал ее, и теми, кто позволял им это делать. Она должна показать им всем. Она должна дожить до того дня, когда индейцам кто-нибудь встретится — торговец или, может быть, охотник.

Такие люди бывали в прериях. Она видела их в Индепенденсе, когда проезжала через него с семьей. Их там были сотни, и все готовились отправиться в глубь прерий. Никогда еще ей не доводилось видеть столько людей в одном месте. Они уезжали длинными караванами, группами или парами. Время от времени какой-нибудь человек со странным, диким взглядом уезжал в прерии в одиночку, ведя за собой вереницу тяжело нагруженных вьючных мулов. Прерии принимали их всех, пока последний звук не затихал в их бескрайней пустоте. Поначалу удаляющиеся всадники, казалось, увеличивались в размерах, и их очертания искажались в мерцающем мареве, поднимавшемся над землей, а потом исчезали, подобно каплям воды на раскаленной жаровне. Но они были где-то там. Их присутствие было заметно по лентам, по бусинам, по новой хлопковой рубашке Старого Филина. Они были где-то рядом. И она должна дождаться того дня, когда они найдут ее.

Ужасного Снега и его семью преследовали неудачи. Именно его лошади чаще всего погибали от болезней или оказывались угнанными ворами-осейджами. Именно его типи вспыхнуло два года назад и выгорело дотла, после чего семье пришлось с огромным трудом искать замену своему скудному имуществу. Они жили подачками и подарками других. Ужасному Снегу постоянно приходилось одалживать для охоты лошадей, и ему доставались худшие из них. Никогда ему не удавалось принести домой столько же мяса, сколько приносили другие воины. Ему так и не удалось собрать нужное количество лошадей, чтобы купить себе жену, а супружеская неверность сестры была ему постоянным укором. Он вечно бранил судьбу, ругал какого-то злого колдуна, наложившего на него проклятие. Но в глубине души он понимал, что винить в неудачах он должен только самого себя. Хотя с ним обращались так же, как и с другими, он чувствовал, что его окружает ореол позора — еле ощутимый, точно запах мяса, которое вот-вот протухнет.

Ужасный Снег с матерью, сестрой и белой рабыней жил на краю лагеря, вдали от жилищ более успешных воинов, теснившихся вокруг типи вождя племени — Старого Филина и военного вождя Санта-Аны. Ужасный Снег все время важничал, бахвалился и срывал злость на Рэчел. Только такую жизнь она и видела, находясь среди Народа. Такую жизнь и жестокость детей, безошибочно находивших слабейшего в стаде и загонявших жертву, словно волки больного оленя. Даже Джон притворялся, что незнаком с ней. Что уж тут говорить о верности других сородичей?

Тем же вечером, после драки с Чуть Меньшей, Рэчел отправилась через лагерь за лошадями. Она двигалась украдкой, чтобы никто ее не заметил и не принялся мучить. Она понимала, что всегда будет здесь чужой. Будет мерзнуть, пока остальные греются у костров. Будет одинокой, пока остальные болтают и смеются в вечерних сумерках. Будет подвергаться оскорблениям, пока другие заботятся друг о друге. Ей даже в голову не приходило ни у кого здесь просить убежища. Все они были одинаковые. Никто из них ей не поможет. Она прошла через центр лагеря и направилась к пастбищу на другой стороне. Путь ей освещал свет костров, пробивавшийся сквозь стены типи. На пастбище костров не будет, их заменит слабый лунный свет. И там не будет Ужасного Снега. Может быть, к ее возвращению он уже уснет?

Она ударилась босой ногой о камень и несколько шагов прошла вприпрыжку, разминая ступню. Сейчас, к счастью, тепло. А что она станет делать, когда наступит зима? Об этом лучше не думать. Лучше представлять, что к этому времени она уже окажется в безопасности, в доме мужа. Проходя мимо типи, в котором обыкновенно курил Старый Филин, она услышала доносившиеся оттуда мужские голоса. Послав в их адрес проклятия, Рэчел скрылась в темноте.

Смех и голоса, доносившиеся из освещенного мягким светом типи, напоминали гогот устраивающейся на ночлег гусиной стаи. Внутри, вокруг костра, сидели восемь стариков. Старый Филин был среди них самым невзрачным. Он имел вид человека, для которого внезапно настали трудные времена. Седые волосы до плеч были нечесаны, редки и всклокочены. На маленьком подбородке торчало несколько волосков, напоминавших одинокие колосья, случайно пропущенные при жатве. Он был небольшого роста, даже по меркам команчей, и ходил всегда вразвалку, — ноги у него были кривые, словно они все время охватывали бока невидимого коня. На тоненькой пряди волос болталось одинокое орлиное перо, походившее на потрепанный флаг, повидавший на своем веку немало бурь. Хитрые близорукие глаза над монументальным носом имели сходство с совиными. К счастью, его дочь Ищущая Добра не унаследовала внешность отца, но глаза ее так же светились умом.

Набедренная повязка Старого Филина была рваная и грязная, а жесткая, помятая белая хлопковая рубаха казалась слишком большой, — словно во время стирки сел сам старик, а не его одежда. Рубаха уже была грязной, хотя на ней еще были заметны складки, оставшиеся с тех пор, когда она была сложена среди прочих товаров. Он купил ее у торговцев, уехавших всего неделю назад. Старый Филин считал, что им очень повезло, что Набисоа, Бьющий Себя, приехал раньше и предупредил племя, благодаря чему они успели отправить новых белых пленников на охоту. Мальчишка был рад пуститься в любую экспедицию и, наверное,