Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

В ходе совещания выяснилось, что никакого единства в стане дипломатов Антанты больше нет. Френсис остался в меньшинстве. Слабым утешением миссурийцу было то, что несколько посольств восточных стран, а именно Японии, Китая и Сиама согласились доехать с американцами до Вологды с тем, чтобы через некоторое время проследовать далее в Сибирь и потом на родину.

Френсиса полностью поддержал только представитель Бразилии Вианна Кельш. Ему было все равно, где находиться. Получилось небольшое панамериканское братство, и Френсис счастливо избежал политического одиночества, оставшись дуайеном незначительной части дипломатического корпуса.

По существу это был крах союзной дипломатии стран Антанты. Великие европейские державы, воспользовавшись тем, что у американца не было должного опыта и авторитета, фактически разрушили единую позицию как в отношении большевиков, так и в отношении России в целом. Их грядущий отъезд как бы показывал всем: Россия больше Европу не интересует.

Конечно, это было не совсем так. В стране оставалось довольно много знаковых персон: англичанин Локкарт, французы Садуль, Паскаль и Маршан. Но это были лица без официального статуса. С ними большевики могли разговаривать, но договариваться не имели возможности.

В тот день, 25 февраля, дипломатическое единство стран «Сердечного Согласия» почило в бозе. Каждый выбрал свой путь и в одиночку устремился к намеченной цели.

За сутки до совещания с главами миссий посол Соединенных Штатов Дэвид Френсис посетил Николаевский вокзал. Последние дни он бывал здесь особенно часто, договаривался насчет отправки из Петрограда колонии американских граждан и дипломатов.

– Курс на восток, – шутил посол, – мы едем в Вологду, что на 350 миль дальше от немцев. Затем, если ситуация будет неблагоприятна, переберемся в Вятку, оттуда в Пермь, потом за Урал в Иркутск и далее во Владивосток. Там нас будут ждать американские военные суда, мы сможем добраться до западного побережья и уже оттуда по железной дороге вернемся домой.

– Не слишком ли сложное предприятие, – возражал ему ближайший помощник посла Джеймс Бейли, которому было поручено возглавить первую партию отъезжающих, – к чему эти остановки, прямая дорога до Владивостока кажется мне предпочтительней.

– Вы устали, Бейли, – шутил Френсис, – хотите отдохнуть и выспаться во время долгого пути.

– Передвижение более чем опасное, – настаивал первый секретарь посольства, – наши люди из числа колонистов волнуются, они требуют гарантий безопасности.

– Когда с ними такой человек как Вы, Джимми, они могут не волноваться, – отшутился Френсис, подумав про себя, что гарантии в этой стране уже четыре месяца не дает никто.

Ему вспомнилось недавнее ограбление итальянского посланника, убийства и разбой на улицах Петрограда и, наконец, нападение на американское посольства конце 1917 года, которое он чудом сумел предотвратить. Какие же тут гарантии безопасности!

Поезд, как ни странно, был подан вовремя, и большая группа иностранцев, состоящая кроме американских граждан из японцев, китайцев и представителей некоторых других восточных стран, расселась по вагонам. Граждане свободной России с завистью поглядывали, как господа удобно располагаются в комфортабельных купе. Им самим предстояло ехать в плацкарте, голова на голове, по 3–5 человек на одно койко-место.

Прозвучал третий гудок, и поезд медленно потащился прочь от города. Для пассажиров это был волнующий момент, паровоз увозил их от войны, которая ежедневно на 20–50 верст приближалась к Петрограду, и остановить это движение было невозможно. Френсис с провожавшими отправился назад.

Он помнил Николаевский вокзал в 1916 года при царе: чистый, ухоженный. Городовые на каждом углу отдают честь, носильщики в белых фартуках с большими бляхами на груди всегда готовы к услугам. Публика, как и положено на вокзалах, спешит, но выглядит вполне прилично, нет никакого беспорядка.

Все это сейчас исчезло безвозвратно. Городовых уничтожили еще в мартовскую революцию. Убивали прямо на месте со злобой и остервенением. Носильщики исчезли как класс сразу же после большевистского переворота. Одни перешли на работу в Советы, другие отправились искать счастья на большую дорогу. Публика на вокзале все больше в лохмотьях и шинелях. Куда девалось былое благополучие, которого еще совсем недавно было в избытке?

Проезд на автомобиле по улицам, забитым снегом и льдом, от Невского до Фурштадской занял около получаса. Френсис зашел в посольство, скинул на руки слуге Филипу шубу, поднялся в кабинет и вызвал Нормана Армора.

– Какие новости с фронта?

– Немцы, несмотря на предложение большевиков о немедленном перемирии, продолжают наступать. Они на подступах к Луге, затем будет рывок к Гатчине, и до Петрограда рукой подать, на все день – два перехода. Оборонять город некому.

– А Красная Гвардия?

– Какие-то разрозненные силы пытались оказать сопротивление немецким войскам еще под Псковом, но были рассеяны силами противника. Троцкий не теряет надежды на формирование новых вооруженных отрядов Красной Армии. Солдатам обещано хорошее жалованье, паек, обмундирование, некоторые записываются.

– Этого мало, – задумчиво заметил Френсис, – когда я был юношей, шла война между конфедератами и северянами. У юга тоже было оружие, обмундирование и высокое жалование, но северяне все равно победили, потому что у них была идея о том, что все люди свободны.

– У большевиков идей и лозунгов с избытком, но реальные дела отвернули от них даже фабричных рабочих. Мобилизация не дает желаемых результатов. Нам сообщили, что на заводе Шарлье из огромной толпы рабочих было мобилизовано всего 4 000 человек, это при том, что завод с декабря прошлого года стоит, работы нет.

Кстати, большевики принудительно выгоняют жителей на строительство линии обороны.

– Видимо, Петроград уже не спасти, – заключил Френсис. – Единственно правильное решение об отъезде уже принято, Бейли и большая часть наших колонистов в пути, нам остается пережить в Петрограде еще день.

В кабинет посла постучал слуга:

– Господин губернатор, к вам полковник Роббинс.

Глава Красного Креста не вошел, влетел, чуть не сбив по пути беднягу Армора.

– Срочное известие: немецкие войска остановлены на подступах к Петрограду. Красная Армия, сформированная товарищем Троцким, одержала первую победу над германцами. Это дорогого стоит, господин посол. Я считаю, что надо немедленно телеграфировать президенту и просить полномочий на начало переговоров о признании правительства Ленина. Он, кстати, заявил, что социалистическое отечество в опасности, теперь все большевики должны выйти на защиту завоеваний Октября и стать «оборонцами».

– Кем-кем? – переспросил Армор.

– Ну патриотами, защитниками, что тут не понятно. Случилось то, о чем мы мечтали все эти месяцы, большевики продолжат войну с Германией с новой армией и идеей. Мы должны немедленно рассмотреть вопрос о помощи Советам.

– Отчего-то, полковник, я не разделяю Вашего оптимизма, – возразил Френсис, – так уже бывало не раз за последнее время, они говорят одно, а делают совершенно другое.

– Но сейчас они делают то, что нужно Антанте,