Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

Иностранцев эти тяготы конечно не касались. Дипломатические вагоны находились в самом конце состава, они следовали только до Вологды и там должны быть отцеплены. Вагоны подали всех возможных цветов: два зелёных, красный и синий – все, что нашли в резерве. Цвет не имел для железнодорожников значения, главное, чтобы внутри было чисто, все-таки поедут не дезертиры с фронта, а члены Дипломатического корпуса.

Полковник Рагглз со списком встал перед отъезжающими и зачитал, кто где едет. Японскому послу со свитой отдали вагон синего цвета, китайскому посланнику – красный, остальные разместились в зеленых.

Неожиданно тучный китайский представитель заявил, что в красном вагоне он не поедет.

– Почему? – у начальника Американской военной миссии от удивления округлились глаза.

– Потому, что это «второй сорт» и унижение моего государства. Китай – «Великая Поднебесная империя», и вагон должен быть цвета неба.

– В Японии синий тоже священный цвет, – попытался объясниться американец, – вагон у нас один. Кроме того, Японию представляет посол, а Вы только посланник. Так что по этикету преимущества за японцами.

– Это не имеет значения. Я представитель великой нации и требую к себе соответствующего отношения.

– Прекратите капризничать, Лю Цзиньжень, – вмешался Френсис. – Вы что не понимаете, в какой ситуации мы находимся?

– Я не желаю ничего понимать кроме того, что в угоду японцам наносится оскорбление моей родине. Я должен ехать в синем вагоне и никак иначе.

– Так Вы будете грузить багаж? – спросил Рагглс китайца.

– Нет, – решительно ответил тот, – я буду ждать на перроне, пока не подадут вагон соответствующий статусу моей страны и моему собственному пониманию.

– В таком случае мы уедем без Вас.

– Вы не оставите нас на вокзале, это будет мировой дипломатический скандал. Вы, господин Френсис, и так едете в эту Вологду практически в одиночку, и если мы с представителями Японии и Сиама составили вам компанию, это не значит, что Вы можете диктовать здесь свои условия. Я не первый год служу по дипломатической части и порядки знаю.

Это было еще одно унижение американца, дерзкий и наглый вызов, почти шантаж, но Френсис сделал вид, что не понял провокационной выходки китайского дипломата. Он отправил Рагглза к начальнику вокзала с просьбой поискать где-нибудь вагон соответствующего цвета. Рагглз исчез на добрые полтора часа.

Все это время фарс на перроне продолжался. Китаец сидел на чемоданах в окружении своих подчиненных и всем видом показывал тяжесть причиненной ему обиды. Японский посол виконт Ушида, молчаливый замкнутый саМу́рай в русской каракулевой шапке, несколько раз выходил из своего синего вагона и что-то пытался говорить китайскому посланнику. Тот махал руками. Японец возвращался в вагон, американского полковника все не было. Наконец Рагглз вернулся и сообщил, что, к сожалению, ничего сделать нельзя и надо принимать какое-то решение.

– Что у вас здесь происходит? – на перроне появился глава Красного Креста Раймонд Роббинс. – Я думал, что вы уже далеко от Петрограда, но мне позвонили и сообщили, что поезд все еще на вокзале.

– У нас тут большая проблема, – Рагглз выглядел растерянным, – никто не может понять, почему эти китайцы не хотят ехать в красном вагоне.

Роббинс подошел к представителям Поднебесной, те на плохоньком английском принялись объяснять ему суть вопроса. Роббинс внимательно выслушал и, немного подумав, что-то сказал китайскому посланнику. На лице последнего возникло недоумение.

– Да-да, – повторил Роббинс, – именно так, я подцепляю сейчас вагон Красного Креста к вашему поезду и тоже еду отсюда прочь.

– Но я не могу ехать в красном вагоне, я сказал и не собираюсь менять свое мнение.

– Но в зеленом вагоне американского посла Вы можете ехать.

– В зеленом в гостях у господина Френсиса, пожалуй, могу!

– Вот и отлично, – Роббинс вприпрыжку подбежал к посольскому вагону.

– Что-нибудь решилось? – спросил измученный полусонный Френсис.

– Да, господин Лю Цзинжень поедет в качестве гостя в вашем вагоне, а наши служащие перейдут в красный, надеюсь это не заденет их национальные чувства, – пошутил Роббинс. – Я также еду вместе с вами, мой вагон стоит на сортировочной и будет прицеплен к составу на ближайшем от города разъезде.

– Вы гениальный переговорщик, – выдавил из себя Френсис, в эту минуту он был готов простить Роббинсу все его деяния последних месяцев, принесшие столько неприятностей послу.

Еще полчаса ушло на пересадку, и в начале первого ночи уже 27 февраля поезд с дипломатами тронулся в путь. Вагон Красного Креста прицепили к составу, и утром полковник Роббинс в сопровождении британского журналиста Артура Рэнсома с видом победителя пришел к Френсису на чашку кофе.

Утомленный вчерашними событиями китайский посланник с семьей еще спал, и у американцев была возможность поговорить.

– Скажите, полковник, как Вам удалось убедить китайца уступить и поехать в зеленом вагоне.

– Я же умею договариваться, – небрежно бросил Роббинс. – Однажды на Аляске я решил вопрос о свободном проезде на прииски с воинственными тлинкитами, и эти договоренности соблюдались без единого выстрела.

– И все же нам бы хотелось знать правду, – спросили в один голос находившиеся при после секретари Армор и Джонсон.

– Все очень просто, я сказал китайцу, что немцы прорвали оборону большевиков и через два часа будут на вокзале. Если он хочет утром позавтракать баландой в немецком концлагере, то может скандалить дальше.

– Молодец, – вся компания принялась аплодировать Роббинсу. Журналист Рэнсом достал блокнот и что-то начал записывать.

Полковник раскланялся, выдержал паузу и продолжил:

– Все, за что берется полковник Роббинс, обречено на успех.

– Но китайцу вряд ли что-то вообще угрожало? – произнес Армор.

– Это неважно, – отмахнулся Роббинс, – важно, что дело сделано и мы в пути. Поздно вечером или ночью мы прибудем в Вологду, и вы сможете насладиться новым местом расположения нашего посольства. Я не уверен в правильности принятого решения, но приказы не обсуждаются, идет война, у каждого есть свои задачи, которые он решает самостоятельно или по приказу свыше.

Френсис посмотрел на полковника. Вся благодарность, которая переполняла его вчерашним вечером, прошла. Он снова ясно увидел, что этот джентльмен с орлиным носом готов занять высокое место на дипломатической службе, не обременяя себя раздумьями о судьбе предшественника.

– Отлично, Роббинс, – сказал посол, – по приезду я незамедлительно сообщу о вашем выдающемся поступке в Вашингтон, который в Госдепартаменте наверняка оценят по достоинству, а сейчас извините, я должен работать. Армор, возьмите бумагу, мы должны составить отчет обо всем происшедшем. Джонсон, проводите гостей.

Френсис покинул Петроград без всякого сожаления. Он был не сентиментален. За свою карьеру миссуриец много раз менял место жительства и научился быстро прощаться с привычным укладом. В отличие от китайского