Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Юные жительницы Архангельска изображали страны победительницы. Россию представляла Маргарита Попова, девушка из большого семейства архангельских предпринимателей Шольцев: высокая, красивая, с округлым лицом русского типа который любят изображать на открытках, огромными светлыми глазами и удивленно-приподнятыми дугами бровей. Они придавали ее лицу гордое и слегка надменное выражение. Но это было обманчивое впечатление. Маргарита была девушкой открытой и общительной.

Когда занавес подняли, публика увидела группу юных дев в центре которой стояла Маргарита, изображавшая Россию, в старинном костюме русской княжны – платье из тяжелой золотой парчи. Его подол был украшен разноцветными камнями и сверкал всеми цветами радуги. Высокий кокошник с жемчужной отделкой красиво обрамлял юное личико Маргариты, тонкая, как паутина вуаль ниспадала мягкими складками до самого пола. Рядом с ней, справа и слева стояли девочки в национальных костюмах стран Антанты.

Маргарита держала в руках русское трехцветное знамя, время от времени размахивая им, чем приводила в восторг патриотическую публику. Оркестр поочередно играл гимны стран участниц коалиции. Архангельское общество чувствовало себя победителем немцев вместе со странами Антанты и Соединенными Штатами Америки.

Потом младшие дети показывали забавные сценки на злободневные темы. Одна девочка, одетая в лохмотья, с длинным приклеенным носом, похожая на бабу Ягу, изображала старую матушку-Русь. В полу был сделан люк, и по сценарию уходящая натура медленно опускалась под землю. Навстречу ей с другой стороны поднималась юная красавица Женя Шольц, племянница Маргариты, в красном сарафане с копной кудрявых волос, украшенных шелковой лентой. Она изображала молодую Российскую республику, идущую на смену дряхлой императорской России. Как только она появилась на сцене, оркестр грянул «Марсельезу».

– Нечто подобное я видел и раньше, – сказал полковник Дуров, – только без этих глупых аллегорий про старую и новую Россию. В 1914 году вместо «Марсельезы» играли «Боже царя храни».

– О времена, о нравы! – Процитировал Цицерона Дилакторский. – Но все равно, очень приятно, что хотя бы здесь в Архангельске Россию чествуют как страну победительницу Германии.

– Знаете, почему я до сих пор не женат? – Вдруг спросил он Дурова. – У нас слишком много красивых женщин, не могу выбрать.

– Шутник. – Ответил полковник.

– Хотя я бы женился на такой «России». – Продолжил Дилакторский, показав взглядом полковнику Дурову на барышню в жемчужном кокошнике.

– Я могу представить Вас. – Любезно отозвался тот.

Через день офицеры были в гостях в доме Шольцев-Поповых на берегу Двины. Дилакторский не сводил глаз с Маргариты. Ее племянница тринадцатилетняя Женя, видя, что Марго нравится офицеру, корчила своей молодой тете смешные рожицы.

– Позвольте мне иногда бывать в вашем доме. – Спросил хозяина Петр Александрович.

– Милости просим. – Слегка наклонил голову отец Маргариты Александр Попов. Блестящий боевой офицер ему понравился.

19 ноября 1918 года совершенно неожиданно для многих военных в Архангельск прибыл генерал-майор Владимир Владимирович Марушевский, приглашенный представителями дипкорпуса и главой правительства для занятия должности командующего русскими войсками.

В тот же день генералом Айронсайдом была получена телеграмма, что убывший в отпуск генерал Пуль назад в Архангельск не вернется. Айронсайд назначался главнокомандующим силами коалиции.

С приглашением на Север генерала Миллера в конце ноября еще не было ясности, и Марушевский по согласованию с представителями Антанты и британского военного командования принял на себя руководство русскими войсками. Полковник Дуров с явным облегчением сложил с себя эти нелегкие полномочия.

Петр Дилакторский остался в Архангельске офицером для особых поручений при новом командующем. Его казацкое звание войсковой старшина изменили на общевойсковой манер – подполковник.

Глава 18

Генерал Финлейсон, командующий войсками Речного фронта не доверял большинству русских военнослужащих. Ему казалось, что многие, даже офицеры, ненавидят союзников, и особенно англичан, считая интервенцию на Севере не помощью России, а каким-то колониальным захватом территории. Отсюда проистекали все проблемы.

Английские офицеры, зачастую не самого лучшего качества, ставились во главе русских подразделений, что еще больше подогревало недовольство. Даже американцы и французы, которые тоже подчинялись английскому командованию, испытывали к британцам стойкую неприязнь.

«Не понятно, как мы смогли вместе с ними сокрушить бошей[18] во Франции, – недоумевали американцы, – с лайми[19] совершенно невозможно договориться, они не хотят слушать другое мнение».

Англичане со своей стороны считали, что не нюхавший пороха 339-й полк армии США, ничего существенного на фронте не делает и требует слишком большого внимания. Это при том, что американцы все время были на передовой и несли потери в живой силе.

К французам, потерявшим после заключения мира с Германией всякое желание воевать, лайми относились с тихим презрением.

Финлейсон, которому доложили о толковом русском офицере-разведчике, действовавшем по заданию Дилакторского, которого генерал уважал и лично представил к награждению военным Орденом Британской империи, заинтересовался подпоручиком и вызвал для личного представления.

Смыслов, все так же проживавший на квартире в Усть-Ваге, прибыл в Березник и направился в штаб объединенных сил.

– У Вас хорошие рекомендации, – приветствовал его генерал, – мнение подполковника Дилакторского для нас важно.

– Я был знаком с ним всего несколько дней, – начал было Смыслов.

– Это неважно, мы в штабе довольны Вашей работой, она позволила подготовиться и успешно отразить нападение большевиков на Тулгас. В связи с этим, поскольку подполковник Дилакторский отозван на новое место службы в Архангельск, вы поступаете в распоряжение штаба. Вы приписаны к какому подразделению?

– Ни к какому, господин подполковник говорил о создании разведотряда.

– Правильная мысль, но по части полевой разведки нам достаточно мобильных патрулей, которые выходят на нейтральную территорию с целью обнаружения передвижений противника. Я вам хочу предложить несколько другую работу.

– Готов служить в любом подразделении русской армии, – ответил Смыслов.

– Да, но это будет необычное подразделение. Вы направляетесь в город Шенкурск, там большевики начали проявлять активность, и хотя город хорошо укреплен, и мы не ожидаем нападения, предотвращать все возможные эксцессы необходимо. Вы должны будете в самые короткие сроки создать подразделение в помощь британской службе военного контроля, которое будет выявлять большевистских агентов, в том числе среди местного населения.

– Вы предлагаете мне, строевому офицеру, заняться контрразведкой?

– Именно так.

– Я должен буду отдавать русских людей на расправу?

– Отнюдь, вы будете спасать русских людей, которые доверили сохранность своих жизней и имущества союзным силам от деструктивных влияний большевизма. А те, что служат большевикам, уже все решили для себя. Это враги, в случае поимки их ждет суд и справедливый приговор.

Поверьте мне, старому штабному волку, без организации службы контрразведки невозможно никакое успешное военное предприятие. И без русских кадров нам никак не обойтись.

Мы должны точно знать, в каких деревнях население лояльно