ПАРАБЕЛЛУМ - Антон Меламед

Порт-о-Пренса разбудила ужасная канонада. В гавани, умело управляя красными парусами и с поразительной точностью обстреливая форт, маневрировал испанский фрегат «Санта Ана». Капитан корабля, пользуясь покровом ночи, с такой точностью рассчитал время, что прибыл в порт как раз тогда, когда занялся рассвет, из-за чего его появление осталось совершенно незамеченным. Первыми залпами он обстрелял два корабля охраны. Один из них стал быстро погружаться под воду, а на втором произошло возгорание, и моряки носились по палубе, стараясь потушить пожар и спасти судно. Капитаны других судов, стоявших на рейде в гавани, поспешили убраться как можно скорее, тем более что ничем не могли помочь защитникам города. Все эти корабли были торговцами, не предназначенными для ведения боевых действий, и никто из них не представлял для «Санта Аны» хоть какую-то угрозу

Тем временем капитан испанского фрегата дон Иларио де ла Кардосо, развернув свой корабль носом к форту и таким образом став для него меньшей мишенью, принял залп от его малокалиберных пушек. Получив лишь незначительные повреждения, фрегат подошел к форту почти вплотную и обрушил на него всю мощь своих двадцатичетырехфунтовых орудий, которые мгновенно превратили укрепление города в груду развалин.

Из облака пыли наугад палили несколько уцелевших пушек, показывая непрошенным гостям, что защитники города все еще оказывают сопротивление. Пользуясь дымовой завесой, дон Иларио сделал разворот оверштаг и разрядил орудия другого борта, пушки которого еще не стреляли. Этот залп смел остатки защитной батареи, и на этот раз форт умолк окончательно.

Менее чем через час после начала боевых действий на берег высадилось двенадцать шлюпок с испанским десантом. Милиция Порт-о-Пренса попыталась им помешать, но, обстрелянные картечью с фрегата и понесшие серьезные потери в людях, защитники были вынуждены отступить внутрь города. Скоро на улицах завязалось настоящее сражение. Французы отчаянно защищались, показывая примеры отваги и героизма и понимая, что им грозит в случае поражения. Однако несмотря на их самоотверженность, хорошо вооруженные испанские отряды еще до обеда стали полными хозяевами города. Весь остаток дня и всю следующую ночь испанцы предавались грабежу, насилию и убийствам. Они перевернули вверх дном весь город. Из карманов мародеров, которые шастали от дома к дому, торчала всякая домашняя утварь – от серебряных светильников до столовых приборов. На шеях поверх плеч солдаты несли горы одежды, а в руках тащили переполненные сундуки или саквояжи. Выносили абсолютно все, что имело хоть какую-то ценность. Один испанец, не найдя ничего стоящего, нес в руках дорогой, обитый мягкой кожей стул. Но потом плюнул на него и оставил на улице, предварительно выместив на несчастном предмете мебели свою злость, в ярости разломав ногами.

Всю ночь над городом стоял запах гари, а его улицы были освещены заревом частых пожаров. Из каждого переулка доносились звуки насилий, сопровождающие бесчинства ворвавшихся в него испанцев: детский плач, истерические женские крики, мольбы о помощи, треск сломанных дверей или мебели и предсмертные проклятия. А поверх всего этого слышались испанская брань и грубый смех. Дон Иларио де ла Кардосо не пошевелил и пальцем, чтобы обуздать жестокость своих людей. Напротив, он разрешил им заняться разбоем, ибо это, как он считал, способствовало поднятию боевого духа его подчиненных. Скупость Карла II уже давно вошла в притчу во языцех среди бравых солдат его католического величества. Месяцами не получающие жалование, они словно срывались с цепи, и, глядя на все учиняемые ими бесчинства, тяжело было представить, что люди способны опуститься до такой степени жестокого безумия.

К утру, когда испанцы пресытились убийствами и насилием, на главную площадь согнали всех жителей города, кто еще оставался в живых или мог стоять на ногах. С корабля сошел некий господин в черном кашемировом камзоле, через прорезь рукавов которого проглядывала белоснежная рубашка с широкими манжетами. Он и его люди не принимали участия в грабеже и лишь презрительно и с плохо скрываемым отвращением наблюдали с палубы корабля за кровавой картиной. Испанец с равнодушным выражением лица стоял перед жителями города, и взгляд его был тяжелым, словно камень. Те сбились в кучу и испуганно жались друг к другу, находя утешение в этой близости и еще не понимая, стоило ли им благодарить судьбу за то, что остались в живых.

– Два дня назад отсюда вышла шхуна под названием «Тике», – французский Эмилио Мора, а это был именно он, звучал почти так же чисто, как и его английский. – Я хочу знать, куда направились эти еретики, сколько людей на их корабле и каковы их дальнейшие планы. Хотя бы один человек из вас должен был пообщаться с кем-то из их команды. За любое сведение я обещаю возместить все ваши сегодняшние потери.

– А жену мою вы тоже воскресите? – с ненавистью процедил сквозь зубы один из горожан.

Сеньор Мора вынул шпагу из ножен и молча проткнул грудь мужчины. Затем равнодушно оттолкнул тело ногой и повернулся к остальным пленным.

– В противном случае мои люди начнут убивать по очереди и без разбора каждые пять минут, пока мы либо не получим то, что ищем, либо в этой дыре не останется ни души.

Он отошел к груде ящиков и поставил на них песочные часы. Тонкой струйкой крупицы песка начали просыпаться в нижний контейнер, и за этим ручейком смерти со страхом смотрели уцелевшие горожане. Но, пожалуй, наиболее объятый ужасом взгляд принадлежал секретарю губернатора Порт-о-Пренса, Андре Лорану.

* * *

К юго-западу от Кингстона на Ямайке расположен Палисадос – небольшой песчаный остров площадью в 51 акр, на котором расположился город Порт Роял. Первые испанцы, высадившиеся на этой земле, дали ей название «Кайо де Карена» и, используя ее укрытую гавань и удобную береговую линию, сделали Кайо де Карена временной стоянкой и местом для ремонта кораблей. Когда в 1655-м году остров перешел в руки англичан, те немедленно распознали в нем огромную стратегическую ценность и приложили массу усилий для его фортификации и заселения. Тридцать лет спустя из небольшого поселения на песчаном острове Порт Роял превратился в крупный город Нового Света.

Когда к полудню двадцать девятого сентября 1684-го года «Консепсион» бросил якорь в Карлайлской бухте, Порт Роял, защищенный шестью могучими фортами и с населением в семь тысяч человек, представлял из себя центр английского влияния в Вест Индии.

Капитан Джек Белчер внимательным взглядом осматривал бухту, но, к своему сожалению и тревоге, не увидел ни одного корабля из эскадры капитана Вилера, которого надеялся здесь встретить. После четырехдневного плавания «Консепсион» необходимо было подготовить к стоянке, организовать вахты и назначить увольнительные. Поэтому