Украденное детство - Марина Викторовна Линник

– Даже если она и в самом деле там была, – немного подумав, ответила женщина, – неужели вы сможете спокойно спать, зная, что донесли на человека, который не виноват в том, что родился не арийцем? Вы сможете спокойно есть, зная, что по вашей вине дитя, уже перенесшее нечеловеческие страдания, вновь окажется там, откуда ей по какой-то случайности удалось вырваться? У вас есть дети?

– Да, трое, – смутившись, отозвался доктор.

– Тогда представьте их на месте этой девочки.

– Но мой долг…

– Вспомните вначале о моральной ответственности, прежде чем сообщить о подозрительном ребенке, – заключила Роже, вставая. – Я же продолжу лечить девочку, несмотря ни на что.

Когда доктор ушел, Вилкас поглядел на жену и нахмурился.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Я поступаю так, как мне велит совесть. Надеюсь, что врач поступит так же.

Ко всеобщему облегчению, доктор так и не донес ни на меня, ни на семью, приютившую меня. А через десять дней, полностью поправившись (как и обещал врач, раны быстро затянулись, благодаря хорошей мази и прекрасному уходу пани Роже), я отправилась в дорогу.

– Будь, пожалуйста, осторожна, – наставляла меня женщина, привязавшаяся ко мне. – Иди по этой дороге и никуда не сворачивай. Еды и питья хватит ненадолго, поэтому вот немного денег. На них сможешь что-нибудь купить в городках, которые встретишь на пути. Не забывай мазать раны. Они хоть и затянулись, все же требуется продолжать лечение. Не забудешь?

Я бросилась ей на шею и заплакала. Мне на самом деле было очень жаль покидать их, но в приюте меня ждала моя сестренка. Поблагодарив хозяев за все, я вновь отправилась в путь.

До города Шедува я добиралась почти три недели, с благодарностью вспоминая пани Роже и пана Вилкаса. Ведь если бы не эта супружеская пара, то я давно бы уже скончалась от полученных ран. Да и деньги оказались кстати. На них я покупала еду и питье. Таким образом, через два с половиной месяца скитаний я, наконец, добралась до приюта.

– Саша! – воскликнула сестра Иосифа, увидев меня. – Господи! Этого не может быть! Неужто ты? Мы уже отчаялись увидеть тебя живой!.. Дай взглянуть! Точно, Саша… Александра!

– Да я это, я, – улыбнулась я, обрадованная теплым приемом. – Как Варечка? С ней все в порядке?

– В порядке, в порядке, – кивнула головой воспитательница. – Лишь очень волновалась о тебе, узнав о твоем побеге.

– А разве о нем все знают? – потупила я взор.

– Разумеется, – подтвердила сестра. – На следующее утро после побега к нам явились твои родители. Хотели узнать, не тут ли ты.

– Преподобная мать очень ругалась?

– Вначале она была недовольна твоим поведением, но узнав о поведении пана Мазура, сменила гнев на милость. Более того, настоятельница о чем-то очень долго разговаривала с твоим приемным отцом. Когда пан Милош вышел из кабинета, то вид у него был довольно-таки растерянный.

И тут только я поняла, что, по всей видимости, преподобная мать опять отправит меня в ту семью.

– Сестра Иосифа, пожалуйста, не отдавайте меня тем людям. Я не вынесу больше побоев и унижения. Не берите грех на душу! Умоляю вас!

Я упала на колени перед ней и заплакала в голос, захлебываясь слезами.

– Мне очень жаль, Саша, пока я ничего не могу для тебя сделать. Подписан договор… Я не смогу повлиять на решение преподобной матери. Прости… А вот и Варюша!

Сестренка очень обрадовалась моему появлению. Мы болтали до самого вечера и никак не могли наговориться. Я рассказывала Варечке о том, что повидала за эти несколько недель, утаив от нее, естественно, нападение собак. Зачем было пугать ребенка? Но нашу идиллию прервал стук в дверь. Мы обернулись, и я увидела стоящую в дверях пани Юстину.

– Девочка моя, – подойдя ко мне, произнесла она. – Как же я волновалась!..

Я молча смотрела на приемную мать с некоторым испугом, понимая, чем мне грозит возвращение домой.

– Пойдем, – протягивая руку, вымолвила наконец Юстина. – Папа и бабушка уже заждались.

Но я не шевельнулась. Видя это, Варюша еще сильнее вцепилась в меня и недружелюбно поглядела на пани Мазур.

– Она останется со мной, – осмелев, заговорила сестра. – Вы – плохие люди!

– Варя, так нельзя разговаривать со взрослыми, – укоризненно покачала головой сестра Иосифа. – Я пожалуюсь на твое поведение…

– Нет-нет, – перебивая ее, произнесла пани Юстина. – Девочка права. Мы плохо поступали с Александрой. Мой муж вел себя не самым достойным образом, но, поверь, сейчас все изменится. Я обещаю!.. Идем!

Медленно встав, я направилась к ней.

– Вот и умница, – улыбнулась сестра Иосифа. – И, кстати, пани Мазур разрешила тебе приходить в приют два раза в неделю. Так что вы сможете почаще видеться.

Я остановилась в дверях и обернулась. На меня смотрели заплаканные глаза сестренки.

– Варечка, милая, я скоро приду к тебе, не волнуйся. Я больше никуда уже не убегу. Я буду рядом с тобой всегда!

Не могу сказать, чтобы мое возвращение вызвало бурную радость у пана Милоша и его родственников, однако брани и упреков я тоже не услышала, хотя вечером у меня все же состоялся разговор с хозяином.

– Я могу зайти? – стоя в дверях, спросил мой приемный отец. – Знаю, что ты устала с дороги… но тем не менее…

Я буквально съежилась, а мое сердце бешено заколотилось от страха.

– Да, – глухо отозвалась я, заворачиваясь в одеяло.

Хозяин вошел в комнату и остановился около кровати. Я зажмурилась от ужаса в ожидании удара. Впрочем, его не последовало, поэтому я приоткрыла глаза и взглянула на хмурое лицо пана Милоша.

– Я тут… в общем… мне нужно, – начал было мой приемный отец, но замолчал на полуслове.

Покраснев, он прокашлялся, прочищая горло.

– Ну, тут такое дело, – после минутной паузы продолжил пан Милош. – Я должен извиниться перед тобой… Преподобная мать… мы долго беседовали с ней… Она пожурила меня за недостойное поведение. Я… черт, трудно в этом признаваться… я был не прав. Хотя… меня так воспитывали и ничего, вырос вроде нормальным человеком… разве нет?

Я молчала, не зная, что ответить ему.

– В общем… прости меня за ту взбучку… Матеуш потом признался, что оговорил тебя, испугавшись расправы… Извини, я не знал.

– Я давно простила вас, – тихо ответила я.

– Ну и за танцы на столе… что по пьяни… Даю слово, что такого больше не повторится. По рукам?..

Я видела, с каким трудом пану Мазуру даются эти слова. Конечно, человеку свойственно заблуждаться, но лишь сильные духом, мудрые люди могут признать свои ошибки. Не знаю, насколько мой хозяин был мудрым человеком,