Украденное детство - Марина Викторовна Линник

– Хорошо, – негромко отозвалась я.

– Хорошо, – повторил за мной пан Милош и, не глядя больше на меня, вышел из комнаты.

После моего возвращения жизнь, безусловно, переменилась. Да, я все так же работала весь день, но теперь, по крайней мере, меня никто уже так не ругал и не заставлял вечерами развлекать пьяниц. Более того, два раза в неделю я посещала Варюшку, приносила ей гостинцы и брала гулять. А иногда и она приходила к нам и оставалась на целый день. Так прошла осень и началась зима. А когда холода отступили, случилось событие, полностью изменившее мою и Варину жизнь.

10

Это произошло ранней весной. В полях еще лежал снег, но мягкий ветер, трепавший гривы лошадей, веселое пение птиц, первые цветы, пробившиеся сквозь ледяную корочку, и ласковое солнышко напоминали всему живому о скором приближении тепла. В тот день я неважно себя чувствовала, поэтому мне разрешили поработать до обеда и дальше отдохнуть. Уже почти закончив все дела, я внезапно услышала голос сестренки:

– Саша, Саша, это мы!

Оглянувшись, я увидела возле калитки сестру Иосифу, Варечку, помощницу преподобной матери сестру Юстысю и… какую-то незнакомую женщину. Из-за солнца я не могла разглядеть ее лица, но… что-то в ее облике показалось до боли знакомым.

– Мама, – прошептала я, не веря своим глазам. – Мама?.. Мамочка! Это… не сон?

Я медленно пошла навстречу женщинам. И чем ближе я подходила, тем больше убеждалась, что это не сон. Да! Я не ошиблась. Это на самом деле была моя любимая, моя самая дорогая, моя милая мамочка. Сколько бессонных ночей я провела в молитвах, прося Господа послать мне хотя бы весточку от мамы. Мне очень важно было знать, что она жива, здорова и продолжает любить нас. О встрече я уже и не мечтала: ведь прошло полтора года со дня нашего расставания.

– Мамочка, мамочка, мамочка, – повторяла я, спрятав лицо на маминой груди. – Как я ждала, как же я ждала тебя!.. Где ты была все эти дни? Почему так долго не шла?.. Господи… Я не верю своим глазам!

– Но это точно я, моя девочка, – крепко прижимая меня к себе, отвечала она.

Мы обе плакали навзрыд и не могли остановиться. Ревела и Варюшка, прильнув к нам.

– Что здесь происходит? – услышала я голос пана Милоша. – Кто вы? И что делаете на моем подворье?

– Пан Мазур, – обратилась к нему сестра Юстыся, – нам нужно поговорить с вами. Разрешите, я пройду в дом.

Пожилая монашка решительным шагом направилась к стоящему в недоумении хозяину. Войдя в дом, приемный отец и монахиня о чем-то долго разговаривали. До нас доносились лишь отдельные слова.

– Но я составил договор… мы знаем… она моя дочь… почему никто не сообщил нам… это невозможно… какая родная мать… вы говорили, что девочка сирота… я протестую… я пожалуюсь на вас… она… Преподобная мать обещала…

Я не знаю, чем бы закончился разговор, если бы к нему не присоединились мать хозяина и его жена, после чего возмущенные восклицания пана Милоша стихли. «Чего бы они там не решили, – подумала я, – я все равно уйду с мамой. Меня никто не остановит! Я никуда не отпущу ее теперь».

Наконец, дверь открылась и на пороге показалась семья Мазуров в сопровождении сестры Юстыси.

– Александра, можешь пойти и собрать свои вещи, – сказала мне пани Юстина.

– Но, – смутилась я, – у меня тут ничего своего нет. Это ваши вещи.

– Возьми все, что мы купили тебе, девочка, – отозвалась Даниса, мать хозяина. – Вещей не так много, но они понадобятся тебе.

– Мамочка, ты подождешь меня?.. Только не уходи! Я быстро!

– Конечно, дорогая!

Я стремглав побежала в комнаты. Вещей на самом деле было немного: праздничное платье, в котором я ходила в церковь, ботинки, теплые чулки и кофта с юбкой. Все это богатство я завернула в большой платок, который повязывала поверх пальто, и сбежала вниз, боясь, что мама может не дождаться меня или хозяин изменит решение.

– Подойди ко мне, – попросила меня пани Юстина. – Не бойся, я не отниму у тебя много времени…

Оставив вещи около мамы, я неторопливо приблизилась к моей теперь уже бывшей приемной семье. Пан Милош стоял позади всех, скрестив на груди руки. По выражению его лица было видно, насколько тяжело ему дается видимое спокойствие. Мои «тетушки» – Даниса и Натазя – с любопытством рассматривали маму, перешептываясь между собой.

– Александра, – начала пани Юстина, – я хотела бы попрощаться с тобой. Спасибо большое за то, что помогла мне справиться с горем, заменив погибшую дочь… Ей было столько же, сколько и тебе… Вот, возьми. Это талисман моей дочурки. Я никогда не расставалась с ним со дня ее смерти.

– Но я не могу это взять, – попятилась я. – Медальон не принадлежит мне.

– Нет, теперь он твой, – снимая цепочку с шеи и протягивая ее мне, произнесла пани. – Я очень хочу, чтобы у тебя осталась память о нас.

Женщина взяла мою руку и вложила в нее талисман: маленькую подвеску с изображением ласточки. Слезы навернулись у меня на глаза от избытка чувств. Я бросилась к моей приемной матери.

– Спасибо… спасибо большое, пани… мама.

Сказав это, я поспешила к сестре и родной мамочке, продолжая сжимать в руке драгоценный подарок.

– Будь счастлива! – крикнула вслед пани Юстина, смахивая набежавшую слезу. – Будь счастлива, моя девочка!

Мы вернулись в монастырский приют, где нам позволили остаться на ночь. Всю ночь, сидя в обнимку с мамой, мы с Варюшей рассказывали о времени, проведенном без нее. Она молчала и только с каждым словом все крепче и крепче прижимала нас к себе.

– Мои же вы дорогие, – целуя нас в щеки, произнесла мамочка по окончании нашего рассказа. – Как же вы выдержали все беды, свалившиеся на ваши головы? Как выстояли? Сашенька, какая же ты молодец! Я горжусь моей девочкой. Моя дочка самая сильная и самая мужественная… И ты, Варюша, тоже. Я очень боялась больше не увидеть вас. Мое сердце буквально разрывалось на части от того, что я не знала, где вы, что с вами? Живы ли или канули, как многие другие детки?

– Но где же ты была все это время? – спросила я. – Почему приехала лишь сейчас?

– Ох, мои дорогие, – печально покачав головой, отозвалась мама. – Если бы Господь не заступился за меня, то вряд ли бы мы свиделись когда-нибудь.

– Ласскажи, ласскажи! – потребовала Варюша.

– Да, мамуля, мы очень хотим знать, что с тобой произошло с того момента, когда мы попрощались в приюте города Гдова.

– Хорошо, мои