Фернандо Магеллан. Том 3 - Игорь Валерьевич Ноздрин

Раджа вспомнил Гумара.

– У тебя плохие советники, – сказал командир, оборачиваясь к ожидавшим внизу придворным.

Альмансор опустил голову.

– Мы не пойдем на пир, чтобы кому-нибудь из них, – он указал пальцем в пирогу, – не пришла в голову мысль разделаться с нами.

– Вы покинете остров? – упавшим голосом спросил мавр.

– Мы задержимся на две недели, закончим погрузку гвоздики, – пообещал альгвасил.

Альмансор поднял голову, посмотрел ему в глаза: правду ли он сказал? Радже очень была нужна поддержка этих осторожных людей с их чудом-оружием, изрыгающим пламя.

– Чтобы ты не сомневался в нашей дружбе, мы подарим тебе знамя, – продолжил капитан и дал знак Жуану принести из каюты стяг. – Повесь флаг во дворце, воздавай ему почести, как если бы перед тобой находился король Кастилии!

Карвальо вынес свернутое знамя, расправил, показал царьку. Эспиноса торжественно опустился на одно колено, почтительно прикоснулся губами к краю стяга, предложил повторить это радже. Альмансор растерялся, он никогда не склонял головы.

Испанцы ждали.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Жуан не поднял древко. Шелковая ткань коснулась лица властителя. Он схватил ее и торопливо поцеловал.

– Теперь ты – подданный короля Испании, – закончил командующий и протянул радже тяжелую серебряную печать с золоченой ручкой. – Вот тебе знак власти на островах. Храни его!

Альмансор осторожно, как священный символ, взял двумя руками печать и радостно показал сановникам. Те весело закивали ему головами. Карвальо протянул радже свернутое знамя.

Солдаты отошли от пушек. Колокол флагмана дал сигнал «Виктории» прекратить военные приготовления.

Глава XIX

Свадьба молодого раджи

На следующий день, в среду 27 ноября, Альмансор велел всем владельцам гвоздичных деревьев принести новый урожай на берег для торговли с испанцами. После обеда к вечеру потянулись цепочки туземцев с корзинами за плечами, груженными ароматным товаром. Фактория оказалась забитой гвоздикой. Моряки не успевали перевозить ее на корабли.

Шлюпки скользили по заливу, пироги причаливали к бортам каравелл. Реи скрипели под тяжестью груза, путались веревки в подъемных блоках. Из трюмов слышались крики, гул передвигаемых бочек, стук молотков, укреплявших клети. Писцы и учетчики регистрировали товар. Факторы назначали цену, расплачивались с торговцами. Офицеры следили за порядком, пресекали ссоры, запрещали матросам частное приобретение гвоздики, так как многие пытались обменять свои вещи на пряности.

Солнце обжигало обнаженные плечи. Пот ручьями стекал в штаны. Руки ныли от усталости. В голове шумело. Чуть подташнивало от сладковатого запаха плодов. С берега непрестанно подходили новые лодки, ударялись носами в обшивку, терлись бортами, выцарапывали густую темную шпаклевку. Всем хотелось скорее сбыть товар, пока не упала цена, не истощился корабельный обменный фонд. Туземцы громко спорили из-за места в очереди, отталкивали друг друга веслами, плескали водой.

Рано гаснет свет в южных морях. На смену медленно бредущему солнцу, покалеченному отважным юношей, восходит сонная луна. Выползают из раковин жемчужинки-звезды. Команды не успели захватить весь груз, расплатиться с поставщиками. Усталые люди наспех поужинали, прочитали молитвы, повалились спать. Акватория опустела. Только маленькие огоньки – отражения небесных светил, мерцали за бортом.

С восходом солнца, а оно поднимается здесь поздно (наверное, у него сильно болят переломанные ноги), прибыли пироги, носильщики столпились у забора фактории. Начался второй день крупной торговли.

К обеду из дворца прибыл посыльный предупредить, что властитель с правителем пожалуют на корабли. Альмансор просил воздать особые почести своему племяннику. Командиры очутились в трудном положении. У них не сохранилось ничего, что можно было подарить высокому сановнику. Тогда раджа прислал на флагман шесть локтей красной материи и три локтя златотканого полотна. Испанцы догадались, что это не простой визит, а попытка склонить Гумара на сторону гостей.

Бабахнув из двух пушек и распугав мелких торговцев, торжественно встретили туземцев. Работы прекратились, грязные моряки спрятались в трюме. На палубе ждали офицеры с частью команды, одетой и причесанной по такому случаю.

Высокомерный правитель брезгливо осмотрел палубу, поднялся на дек, стараясь не наклонить головы, не уронить своего достоинства. Гостей посадили на стулья, сами расположились у их ног на ковре и подобострастными, медовыми голосами вели беседу. Испанцы не зря унижались, целовали руки маврам, дарили ткани, золоченые чашки и ложки. Туземцы обещали ускорить доставку гвоздики с соседних островов. На прощание устроили салют.

Гумар вздрагивал от выстрелов, глядел на дымившиеся стволы, думал о том, что позавчера они могли сожрать его людей, разорвать воинов на части. Карвальо торопил канониров, велел не жалеть пороха, палить из крупного калибра.

* * *

Альмансор остался доволен посещением каравелл. Ему удалось приласкать и напугать строптивого племянника, надежду непокорных военачальников. Он подарил Гумару шелковый наряд и отправил его в воскресенье за гвоздикой, подальше от опасных разговоров. На следующий день властитель уехал к соседям.

Заканчивалась погрузка кораблей местным товаром, с каждым днем его становилось меньше. Португальские запасы с Бакьяна не подошли. Раджа этого острова гостил на Тидоре, но не вспоминал о пряностях. То ли память ослабела, то ли иные причины мешали сдержать слово. Зато жители соседних островов по одному и группами свозили пряности на Тидоре, выгодно сбывали морякам. Работа в трюмах не прекращалась. Пузатые каравеллы глубже оседали в теплых спокойных водах.

В среду 4 декабря, в день святой Варвары, покровительницы пороховых складов, с утра устроили салют. Антоний раскрыл створки алтаря, благословил команду, освятил каморку, куда входить разрешалось лишь избранным. Празднество продолжалось после захода солнца, когда возвратившийся Альмансор попросил показать стрельбу с фейерверком.

Четверг и пятницу грузили гвоздику. Командиры сняли ограничения на частные сделки, команды распродали личные вещи. На берегу появились туземцы в чулках, плащах, рубахах.

В субботу принимали братьев Кекиле, сыновей покойного Абулеиса. Их сопровождали жены и Педру Афонсу ди Лороза. Раджам подарили по золоченой стеклянной чашке. Женам, дочерям Альмансора раздали по паре ножниц, прочие предметы. Украдкой условились с португальцем о встречи. Вновь устроили салют – демонстрацию военной мощи.

В воскресение 8 декабря, в день Святого зачатия, опять загремели выстрелы из пушек и ружей, вспыхнули над морем ракеты. Испанцы отмечали праздник.

В понедельник под вечер приплыл Альмансор с тремя женами, несшими бетель и сосуды для омовения рук. По обычаю, только раджа имел право брать с собой женщин. Это служило особым знаком дружественного отношения к хозяевам. Вслед за ним прибыл раджа Жилоло поглядеть на стрельбу из орудий.

В среду властитель просил подарить ему для личной защиты кулеврины, жаловался, что будет грустить в отсутствии моряков, так как «сроднился с ними, почувствовал вкус к испанским изделиям, ощущает себя