Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Новый командующий русскими частями, наоборот, поставил наведение порядка за основу своей работы. О генерале Марушевском заговорили в городе, как о возможном преемнике Чайковского.

В один из дней декабря 1918 года Марушевский издал приказ, вошедший в анналы военной истории. Впоследствии его цитировали в мемуарах участники событий, некоторые ехидно подсмеивались.

Однажды вечером в компании офицеров Марушевский объяснил причины появления этого документа, чем вызвал у присутствующих неподдельное веселье.

– Вчера в 10 часов вечера я прогуливался неподалеку от гимназии и услышал громкую брань. Подойдя ближе, я увидел двух матросов и, догнав, обратил внимание на совершенно недопустимое сквернословие на улице.

– Вы приказали дать негодяям линьков? – Предположил присутствующий на ужине морской офицер.

– Увы нет, не те времена, – ответил Марушевский, – я подошел к одному и сразу понял, что матрос сильно пьян. Он начал мне дерзить, рыгал, высморкался на мостовую. Я дернул его за бушлат, пуговицы отлетели, а под ним, господа, более ничего.

– Тельняшечку небось пропил моряк, – снова предположил морской офицер, в его голосе слышались нотки горького раздражения.

– Сказал, что подарил братушкам в Кронштадте. Врет, собака, это судно с 14 года на Балтику не заходило. Я приказал ему следовать на гауптвахту под арест на 10 суток за нарушение формы одежды, а он от меня сбежал.

– Надо было свистеть, патрулей полно, нашли бы.

– Нашли и так обоих!

– На втором тоже тельника не было?

– Был, но ворот разорван и пришпилен женской брошкой!

– Отлично! Господа, и с этими чудо-богатырями мы намерены освобождать Россию!

– На следующий раз губой они не отделаются, – скрипнул зубами Марушевский, – пойдут под трибунал!

– Так-то оно так, господин генерал, но с кем тогда воевать будем? Остальные не лучше нисколько и готовы поднять бунт при первой возможности. В городе порядка 40 тысяч рабочих. Все они поголовно распропагандированы красными и только ждут момента, чтобы начать бузу.

– Революция погубила русскую армию, господа. Весь этот сброд, называемый, к сожалению, нашими вооруженными силами, боевыми единицами может считаться весьма условно. Я готовлю серьезные изменения, верю в новую русскую армию, и уже готовы приказы о формировании новых полков.

Кстати, несмотря на мнение некоторых штатских в правительстве и в среде союзников, я решительно настроен вернуть в строй капитана второго ранга Чаплина.

– Вы хотите очередной переворот? Это бунтовщик, похуже большевистских агитаторов. Чаплин в Архангельске для власти – персона нон грата. Пока он сидит на Обозерской и несет службу среди союзников, влияние его ограничено. Но Чаплин регулярно появляется в Архангельске, и вокруг него сразу же возникает брожение: какие-то люди монархических взглядов, идеи самого контрреволюционного свойства. Его поддерживает Семенов из газеты «Отечество», издание с отвратительным черносотенным душком, знаете ли.

– Я был на позициях, беседовал с офицерами, кавторанг Чаплин имеет авторитет как среди командного состава, так и у стрелков. Он человек с твердой позицией и достоин всяческого уважения.

– Вас обвинят в подготовке к свержению демократической власти и переходу к диктатуре!

– Вне зависимости от того, где находится капитан Чаплин, в обществе крепнет убеждение, что демократия на Севере не оправдала надежд, – ответил Марушевский, – сейчас она целиком держится на авторитете Николая Васильевича Чайковского и союзных войсках, но что будет дальше, не знает никто. Не забывайте, область теперь подчиняется приказам адмирала Колчака как Верховного Правителя России. У него с демократией свои счеты.

– Господин генерал, где же воюет герой августовского переворота ротмистр Берс? Кажется, теперь он сменил фамилию и стал в чине полковника князем Эристовым? Вот человек, взявший от революции всё, включая наличные.

– Я, к сожалению, только слышал о его роли в августовских событиях, – сказал Марушевский, – и ничего по этому поводу толком не знаю, но по донесениям его конный отряд – худшее подразделение в войсках, полный упадок дисциплины и боевого духа. Эту шайку разбойников было бы лучше расформировывать! Но, увы, он служит в славяно-британском легионе и подчиняется англичанам. На мой бы характер, так Берс давно был бы отдан под суд.

Офицеры говорили о войне весь вечер, не отвлекались даже на обсуждения дамских причуд. Слишком остро стоял вопрос об удержании фронта. Отдельной темой стали отношения с союзниками.

– Англичане не доверяют нам, – решительно заявили присутствующие в компании, – любое, самое пустячное дело, они берут под контроль. А каково офицеру русской армии быть под отчетом у британского капрала?

– Французы, те открыто заявляют, что делать им здесь нечего, война в Европе закончена, и надо возвращаться домой. Американцы пока молчат, но эти могут убраться отсюда первыми. У них самые большие потери в составе контингента, хотя в основном от гриппа.

– Без союзников сопротивляться большевикам мы не сможем. Фронт развалится сразу же после их ухода с позиций. Следовательно, они нужды Северной области, как кислород для дыхания.

– Пока союзниками командует генерал Айронсайд, ситуация останется стабильной, но если он будет отозван, последствия могут быть самыми печальными.

– Вот и поговорили, господа, выходит, что мы без них никуда, хотя и не любим английского капрала. И если так, то надо во всём подчиниться и прекратить любые недовольства. Но подчиняться мы не хотим, потому что гонору много! Где был этот гонор офицерский, когда Советы своими приказами разлагали армию? Почему офицеры не поддержали Корнилова в августе 1917 года? Вопросов, господа, больше, чем ответов.

– Я выскажу свое мнение, – Марушевский встал из-за стола, – Россию спасет только сильная власть. Я верю в предназначение адмирала Колчака и считаю, что Северная область будет надежным флангом нашего общего фронта против большевиков.

– А как же Чайковский с его социалистическими идеями?

– Думаю, он всё понимает, это уже не тот человек, что был раньше. Нахождение во власти и ответственность за свои поступки изменили Николая Васильевича, и даже если он формально ещё социалист, то как администратор давно уже сочувствует правым взглядам.

Перед самым Новым годом Марушевский еще раз отметился историческим приказом. В конце декабря в Архангельск из Шенкурска прибыла Мария Бочкарева и попросила у командующего русскими войсками аудиенцию с целью добиться разрешения на формирование женских батальонов смерти по образцу тех, что были созданы при ее участии ранее и показали свою храбрость на Великой войне. С той же целью она уже была на приеме у генерала Айронсайда, которого увидела по дороге из Шенкурска где-то на Двинском фронте. Тот никакого решения принимать не стал, заявив, что это компетенция командующего русской армией.

В своих мемуарах Айронсайд уделил Бочкаревой целую страницу текста. Есть там и довольно подробное описание самой Марии Леонтьевны:

«Бочкарева представляла собой жалкое зрелище, с седеющими