Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

лежат пятеро убитых. На санях мы быстро двинулись вперед и недалеко от леса подобрали в канаве тела пятерых американцев. Жуткий вид несчастных наводил на мысль о том, что большевики использовали для расправы топоры. Каждому из мертвецов боло выстрелили в лоб с близкого расстояния – в упор, пороховая копоть осела на лицах. Черепа были расколоты пулями по касательной так, что мозги вытекли наружу. Один из парней был изуродован более всех. Его одежда была распорота, а яички отрезаны. От этой картины тошнота подступила у меня к самому горлу. Мне стало ужасно не по себе. А тело лейтенанта было исполосовано вдоль и поперек, руки, ноги, грудь – все было сплошь изрезано.

Когда мы вернулись в расположение, янки сообщили, что у них пропало шестнадцать человек. Это означало, что еще одиннадцать солдат находятся где-то в лесу, либо убиты, либо взяты в плен. Помоги им Боже!

На обратном пути я обратил внимание, что к дереву прикреплена табличка со словами: «Убирайтесь из России, а не то…»

Изуродованные тела в наших санях говорили о том, что угрозы уже начали приводить в исполнение.

– Боже мой, хуже, чем звери, я иногда со страхом думаю, что было бы, если бы большевики заняли Шенкурск?

– Я очень боюсь за всех нас, – всплеснула руками одна из девушек.

– Нечего боятся, сказал кто-то из военных, – Шенкурск надежно укреплен и большевикам его никогда не взять.

– Я слышал, что у красных служит немало китайцев, – произнес молодой парень их городских, – именно они творят эти зверства. Мой отец много лет назад жил в Маньчжурии, видел и не такое. Китайцы – загадочный народ. У нас, к примеру, если человек – разбойник с большой дороги, то это видно у него по всему, не ошибешься. Там совсем другое. Днем китайцы мирные ходи[24], а, как стемнеет, достают оружие, и вот вместо работящего кули[25] перед тобой грозный, не знающий пощады хунхуз[26].

Китайские рабочие на Севере строили железную дорогу на Мурман, после революции остались без подрядов. Мало кто из них захотел вернуться на родину, вот и примкнули кто куда: некоторые в Архангельске работают, как и прежде, на строительстве или в порту грузчиками, другие пошли в Красную армию. Но когда китаец берет в руки оружие, в нем просыпается кровожадный разбойник. Я думаю, что издевательства над пленными – это их рук дело. Русский человек на такое не способен.

– Как знать, – грустно ответил кто-то из американцев.

Парень взял в руки мандолину и наиграл мелодию знаменитого вальса.

– Тихо вокруг, это герои спят, – пропела одна из медсестер.

– Как думаете, о защитниках Шенкурска когда-нибудь сложат песню?

– Все зависит от того, чем закончится эта кампания.

– Нет сомнений, Шенкурск красные взять никогда не смогут, – громко сказал американский капрал.

Гоша перевел его слова для русских. Те одобрительно стали кивать и что-то говорить в ответ. Красных население города ненавидело еще со времен летнего восстания и очень боялось их возвращения.

Постепенно алкоголь взял вверх, и беседа из напряженной перешла в разгульную. Раздвинули стулья, музыканты кто во что горазд начали играть вперемешку русские танцы, цыганские мелодии и популярные сочинения современных композиторов. Остальные вышли в круг и ударили плясовую. Было очень весело, и если бы некоторые военнослужащие соблюдали меру в выпивке, все прошло бы без последствий.

Американский санитар Фредди вернулся после вечеринки настолько пьяным, что свалился на свою койку прямо в одежде, как тюфяк, перед этим обрыгав ее остатками пищи и выпивки.

Сосед, спавший рядом с этим дураком, утверждал, что тот осчастливил еще и свое нижнее белье. Утром в комнату санитаров пришел сержант и объявил подъем, приказав Фредди восстать из грязи. Но тот лишь огорченно скулил: «Сержант, оставь меня в покое. Я замерз и страшно болен! Уыыы…»

Гоша Андерсон, будучи человеком воспитанным, предпочитавшим книгу стакану пойла, крайне презрительно отзывался о таких, как Фредди и Свинина. Но, к сожалению, среди солдат второй категории, служивших на охране объектов, в госпиталях и других частях обслуживания, подобных им было немало.

Перед самым Рождеством в морг привезли с фронта новое тело. Гоша тотчас узнал своего приятеля из Канады, недавно лечившегося в госпитале. Во время патрулирования тот попал в засаду большевиков и был убит. Не удовлетворившись смертью противника, боло разбили ему голову прикладами ружей и отрубили руку.

«Мне кажется, что это очень в духе красных – вести себя подобно индейцам, снимавшим скальпы со своих врагов. Похоже, что большевики таскают с собой маленькие топоры наподобие индейских томагавков, пуская их в ход при виде убитых противников…» – думал санитар Андерсон и ёжился от неприятного озноба.

Раненые с пулевыми, колотыми и резаными ранами стали поступать в госпиталь регулярно. Обстановка на передовой становилась все более тревожной. Пока потери несли в основном патрули, выходившие в разведку и попадавшие в засады боло. Ответные действия не заставили себя ждать. Союзники сами организовывали засады, и теперь уже жертвами становились разведчики большевиков.

Крепкие морозы сковали поверхность рек и болот толстой коркой льда, и там, где еще месяц назад пройти было совершенно невозможно, теперь повсюду виднелись тропы. Деревенское население, словно бы не замечая войны, с наступлением холодов занялось заготовкой древесины и охотой. Это создавало военным дополнительные трудности. Никогда не знаешь, кто впереди, друг или враг.

– Густя, послезавтра у нас Рождество, – сказал медсестре Андерсон. – Я приглашаю Вас отметить его за веселым столом.

– Что ты, Гоша. Наше Рождество будет только через две недели, а пока у нас строгий пост.

– Как это так, Рождество не может быть дважды!

– Может. Вы живете по европейском календарю, а русские в Северной области – по старому, как до революции, между нами разница в две недели, и если у вас уже Рождество, то у нас еще Филиппово заговенье, то есть пост.

– И что праздновать нельзя?

– Это большой грех.

– Почему же вы не перейдете на европейский календарь?

– Большевики перешли, – ответила Густя, – но они безбожники. Православная церковь никогда не согласится с новым стилем. Это обрушит основу веры.

– Не понимаю, – пожал плечами Андерсон, – в любом случае, если Вы, Августа, захотите принять участие в нашем празднике, милости просим.

Несмотря на пост, многие русские захотели принять участие в праздновании Рождества по европейскому календарю.

Накануне Андерсон попросил одну медсестру из местных пригласить на праздник дюжину или больше русских девушек. Та, не задумываясь, согласилась. Барышни пришли, приведя с собой всю городскую малышню. Вместе с ними прибыл и эскадрон казаков. Это придало вечеру особый колорит. Казаки