Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

вносили разнообразие не только своим внешним видом. Они красиво танцевали с оружием, пели свои песни, то очень грустные и протяжные, то озорные и веселые, сопровождавшиеся гортанными криками «Хэй, хэй, хэй!»

«Казалось, что в эти дни население России свободно от всяких дел. Ничто не могло омрачить наш общий праздник, на котором мы старательно избегали нежелательных эксцессов и скверного сортирного юмора», – записал в своем дневнике санитар Андерсон.

Празднованию Рождества в России он посвятил целую страницу в своих воспоминаниях, написанных уже в Америке. В них Андерсон постарался передать неповторимую обстановку праздника в учреждении, где смерть бывает гораздо чаще, чем где-либо еще.

«Мы установили роскошную елку в большом танцзале на втором этаже. В Сочельник устроили для пациентов праздничный концерт по полной программе в комнате с роялем, искусственной пальмой и разукрашенной елкой: хор, монологи, декламация – всего помаленьку да впересыпку.

Один рядовой сыграл популярный танец, сержант спел собственную песню на известный мотив: «Клопы-клопы, повсюду клопы, тысячу раз одни клопы ползут везде и всюду!»

Трио из скрипки, гитары и банджо исполнило несколько пьес, после чего мы вручили всем традиционные чулки с рождественскими подарками от Красного Креста: блок сигарет, пакет сигар и банки трубочного табака, хоть обкурись на здоровье до дыма из ушей.

Местный учитель со своими воспитанниками исполнили для нас несколько песен. Чуть позже грянул оркестр балалаек, постаравшийся создать отличный фон для всеобщих танцев.

Повар в честь праздника превзошел самого себя, приготовив специальный праздничный обед: фрикасе из кролика, бифштекс с луковым соусом, пюре, горчица, клюквенный соус, хлеб, масло, чай, молоко и сахар, леденцы».

На десерт был подан пудинг с рисом и мятным соусом, шоколад и слоеный пирог. На столах на тарелках красиво расположили консервированные персики и абрикосы.

Появление девушек, приглашенных медсестрой, было для американцев хоть и ожидаемым, но большим и приятным сюрпризом. Барышни держались по отношению к военным загадочно.

«Шенкурские девушки обладали яркой внешностью, в их выразительных глазах светился интеллект. Эти создания были поэтичны и привлекательны, даже утонченно красивы! Они были одеты в очаровательные вечерние или бальные платья, сшитые по здешней последней моде. На ногах у них были туфельки с каблуками, и некоторым пончикам из нашей сермяжной пехтуры посчастливилось-таки узнать, что Россия действительно родина балета!» – Вспоминал впоследствии Гоша Андерсон.

«Единственной трудностью в общении с damosel был языковой барьер, но обворожительные улыбки до ушей и галантные знаки внимания в какой-то мере сглаживали наше отчаянное и бесполезное бормотанье», – записал в дневнике американский санитар.

Янки оказались не готовы к обществу городских образованных девушек.

«Мы слишком привыкли к сельским простушкам с их валенками и бдящими бабушками, чтобы быть готовыми к встрече с удивительными шенкурянками. Опыт общения с крестьянскими барышнями выбил из наших рук здоровую солдатскую инициативу. Черт возьми, мы робели, как дети!» – Посетовал в дневнике Андерсон.

Совсем по-другому встретил Рождество связист Мартелл. На позициях под Шенкурском не было праздника с размахом, но повод для хорошего настроения нашелся и тут.

В Сочельник он получил от одной русской девушки кисет с ручной вышивкой и надписью: на память. Рядовой обещал сохранит подарок, чтобы помнить её, когда вернется домой.

На следующий день после праздника он написал в своем дневнике:

«Одинокий солдат, я никогда так не проводил Рождество: спал в белом, ходил в церковь на английскую церемонию, мне испекли маленькие булочки с изюмом. А вечером был пирог в русском стиле».

Иначе провел Рождество и рядовой Аркинсон, служивший в самом городе:

«В 11:00 пошел в церковь в русском монастыре, где проходили английские службы. В полдень в столовой был рождественский обед, состоявший из жареной говядины с пюре и подливкой, консервированных персиков и пирога. После окончания еды все пели «Америка». Получил рождественский чулок с сигаретами, конфетами и прочим в подарок от Красного Креста».

Записи солдат союзников о праздновании Рождества полны обычными деталями прифронтовой жизни. Никакой агрессии к русским, наоборот, отношение весьма уважительное. Те и другие делали общее дело, обороняя город от боло, которые, затаившись где-то в снегах к югу от Шенкурска, накапливали силы для удара.

Через пять дней после Рождества союзники салютом встретили новый 1919 год, а еще через несколько дней между русскими праздниками произошло событие, ничтожное по своему значению, но ставшее на добрую сотню лет козырной картой в руках людей, утверждающих миф об американской агрессии на Русском Севере.

8 января 1919 года в три часа ночи на заставу американцев в деревне Нижняя Гора было совершено нападение. Диверсионная группа красных в составе семи человек в маскировочных халатах вплотную подошла к блокпосту и неожиданно, восстав из снегов в своих белых одеждах, бросилась в атаку. Часовые открыли огонь, выстрел осветительной ракетой позволил увидеть цели, и рядовой Мозес произвел меткий выстрел. Один из нападавших упал, остальные, укрывшись за сугробами, отошли на свои позиции.

Утром, по традиции отправившись за «сувенирами» после ночного боя, американцы обнаружили тело красного стрелка в белом маскировочном халате.

Новшество так изумило их, что парни поспешили запечатлеть это на фотопленку. Мозес как герой боя встал рядом и, придерживая край маскировочного халата боло, продемонстрировал фотографу снаряжение убитого большевика. Фотография стала знаменитой и уже много лет служит делу пропаганды как «издевательство американского солдата над трупом красного комиссара».

Историки, покопавшись в архивах, в конце концов нашли правду. Убитым большевиком оказался Николай Дьячков, житель близлежащей деревни Ровдино, названный в отчетах командиров Красной армии разведчиком.

Вспоминая события начала года на подступах к Шенкурску в районе Низкой Горы и Усть-Паденьги, американский офицер писал:

«Мы продолжали вести партизанскую войну, представлявшую собой опасный флирт с мобильными подразделениями врага, которые курсировали вокруг контролируемых нами селений, нападая, обстреливая и активно патрулируя леса без четкого плана и комплексной задачи с обеих сторон».

Глава 23

В начале января 1919 года ротмистр Берс убедил британское руководство в необходимости реванша под Кодимой и установления контроля над этим важным стратегическим местом. Колонна казаков, усиленная батареей легкой артиллерии, выступила в поход, предварительно совершив по Шенкурску круг почета.

– К чему этот маскарад? – Спросил Берса британский офицер связи, прикомандированный к отряду. – В городе наверняка есть шпионы, и они немедленно передадут информацию о нашем выступлении красным.

– Нечего волноваться, капитан, – весело ответил Берс, – красные не успеют оглянуться, как мои ребята отбросят их от Кодимы, мы вернем наши позиции и даже расширим занятую территорию. Посмотрите на этих молодцов! Когда на германском фронте мы с пиками наперевес скакали в атаку, немец бросал все и