Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

чувствовала, что она уже дошла мне до щиколоток. Грузовик резко дернуло, после чего он снова застыл, словно великан положил на него исполинских размеров руку. Уровень воды поднимался – как внутри, так и снаружи. Мы все сидели. Сеф ревел, а мама качала ногой, силясь его успокоить. Лейси, прижатая ко мне в дикой тесноте, дышала ровно, из чего я заключила, что пока ее не успел охватить страх. Сестра сунула руку в сверток, время от времени щипала пальцем струну скрипки, которая делала негромкое «бам!». Это был единственный звук, который исходил от Лейси. Наше отчаянное положение ввергло и меня в какое-то странное оцепенение. У меня перехватило в горле, а голос куда-то пропал. Я стала немой, как Лейси, и безмолвно сидела, дожидаясь, когда папа скажет, что нам делать. Он пристально смотрел вперед, но впереди ничего не было, кроме сплошной воды. Она все поднималась и уже дошла мне до икр.

Казалось, прошло несколько часов, и, наконец, папа сказал:

– Скорее всего, дамбу прорвало. Надо вылезать. Переберемся в кузов, а оттуда, если что, на крышу. А теперь опусти стекло, Уоллис Энн, да поживее.

От сурового тона его голоса мне словно дыру в брюхе просверлили. Я почувствовала во рту горечь. Вот он, оказывается, какой – вкус страха. Горький, мерзкий, вызывающий ощущение, что тебя вот-вот вырвет.

– Слушаюсь, сэр, – выдавила из себя я.

Я опустила стекло до половины. В кабину тут же ворвались ветер и дождь, отчего Лейси прижалась к маме в попытке укрыться от непогоды. Папа опустил стекло со своей стороны, и теперь, казалось, порывы ветра, проникавшие внутрь, состязались друг с другом в силе и злобе.

Папа заорал мне, чтобы перекрыть шум бури:

– Сядь на край окна. Упрись ногой о стойку, так чтоб тебя не снесло. Сделай это как можно быстрее, и забирайся в кузов. Поняла?

Ни «хулиганкой» меня не назвал, как обычно, в шутку, ни подмигнул, ни даже не улыбнулся, чтобы хоть как-то меня приободрить. Я уже и не помню, когда мне было так страшно. Наверное, никогда. То, что сейчас с нами происходило, было страшнее папиных рассказов про привидения, обитающие на постоялом дворе «Болзом-инн» в Сильве. Это было страшнее, чем когда мама сильно заболела и нам начало казаться, что она не справится с недугом. Это было страшнее, чем когда мой одноклассник, гадкий урод по имени Харлан Тиллис, пригрозил, что столкнет меня со скользкой скалы на водопаде Джобон-Фоллз, и мне было ясно, что если он так сделает, то я переломаю себе руки с ногами, а может, и того хуже.

– Главное, ухватись за что-нибудь покрепче, а потом помоги выбраться Лейси. А я помогу маме и Сефу. Поняла?

– Да, сэр, – ответила я. Вот только у меня, скорее, получилось: «Д-д-а, с-с-сэр».

Я неловко слезла с колен Лейси и попыталась усесться пятой точкой на окно. Каким-то чудом мне это удалось. Там, где должна была находиться стойка, бурлила вода. Я пригнула голову и заглянула обратно в кабину. Папа уже выбрался наружу и стоял возле своего окна. Я кинула взгляд поверх крыши кабины. Из-за дождя папу едва было видно.

Он прижался рукой к крыше, а другой рукой помахал мне, после чего проорал, перекрывая шум бури:

– Подожди!

Затем он перекинул ногу через борт и спешно перевалился в кузов. Поднявшись на ноги и стараясь не упасть, он поспешил на мою сторону и нагнулся, силясь схватить меня за руку. Наверное, до него дошло, что мне не хватит роста, чтобы выполнить то, что он от меня хочет. Я отпустила вторую руку, и папа тут же схватил меня за оба запястья. Он затащил меня в кузов. Я сама не заметила, как оказалась там.

– Помоги Лейси, а я за мамой и Сефом, – прокричал он мне на ухо. – Главное, крепче держи ее за руки.

Я была в таком ужасе, что ничего не ответила, а только кивнула.

Папа со всей осторожностью подобрался к кабине со стороны водителя и наклонился к окну. Сквозь заднее стекло я видела, что мама сидит за рулем, а рот Сефа распахнут – малыш явно заходился от крика. Зрелище было настолько душераздирающим, что я не могла на это смотреть. Мне надо вытащить Лейси.

Я хлопнула по заднему окошку кабины, аккурат за ее затылком, и завопила что есть мочи:

– Лейси!

Сестра сидела, прижав к груди свою скрипку. Я сунула руку в открытое окно, чтобы она ее мне отдала. Как же я обрадовалась, когда Лейси протянула мне инструмент! Я взяла скрипку и повернулась к старому ящику, в который папа обычно складывал инструменты и всякую всячину, перед тем как отправиться в город. Я подняла крышку, положила в ящик скрипку, искренне надеясь, что он уцелеет. К этому моменту до Лейси уже дошло, как выбраться из кабины, и она, следуя моему примеру, уселась на край окна.

– Лейси, стой! – заорала ей я.

Без всякого предупреждения она выбралась из кабины, встав на подножку. Потом, благодаря длинным ногам, сестра проделала то, что не удалось мне. Практически не прибегая к моей помощи (я на всякий случай все же ухватила ее за руку), Лейси забралась в кузов, после чего повернулась ко мне и уселась на ящик, в который я убрала ее несчастную скрипку.

Поскольку Лейси в данный момент больше во мне не нуждалась, я забрала у папы Сефа. Пока я возилась с сестрой, ему удалось забрать его из кабины, и теперь он собирался заняться мамой. Она, как и все мы, до этого сидела на краю окна. Я очень за нее переживала, потому что все ее внимание было сосредоточено на Сефе, который надрывался у меня на руках. Нащупав ногами стойку, она крепко ухватилась за край окна. Мама протянула руку папе, но в этот момент грузовик качнуло. Мама потеряла опору под ногами, и потому ей снова пришлось обеими руками ухватиться за край окна. Она тихо вскрикнула, когда ее подхватил поток воды. Теперь ее тело оказалось в воде, почти перпендикулярно грузовику. Сама не знаю, как я могла на это смотреть. Я очень боялась, что мама не выдержит и ее унесет.

Папа наклонился к ней, ухватил за запястья и принялся кричать ей: «Пусти!», «Отпускай!», а мама всякий раз кричала ему в ответ: «Нет!»

– Энн! – заорал он ей. – Давай на счет три. Раз! Два!..

На лице мамы появилось решительное выражение. Она поджала губы – обычно мама так делала, когда очень сердилась.

Когда папа крикнул «Три!», мама отпустила край окна.

По всей