Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни

которые Лал присылает мне в праздники, я возвращаю, не открывая, хотя от других дары принимаю. В дурбар я надеваю самые плотные покрывала, чтобы скрыть выражение своего лица. Когда Лал ко мне обращается, я отвечаю коротко и отворачиваюсь. Чтобы он не искушал меня каждый день, я обсуждаю с министрами возможность назначить его куда-нибудь подальше. Но мое поведение только привлекает лишнее внимание. Придворные удивляются моей беспричинной суровости. Даже Джавахар, человек не очень наблюдательный, гадает, почему я так груба с Лалом. А проницательный Джалла наблюдает за мной, словно кобра, готовая напасть.

Лала все больше тревожит моя резкость. Наконец он спрашивает, нельзя ли поговорить со мной не на публике. Разумно было бы отказаться. Но я поддаюсь искушению и велю ему прийти в Шиш-Махал.

– Рани-сахиба, – говорит он, когда мы оказываемся одни, – я вас обидел, хоть и не знаю чем. Пожалуйста, скажите, что я сделал не так.

Я не знаю, что ответить, поэтому молчу.

Лал принимает мое молчание за осуждение. Он опускается на колени передо мной.

– Я самый верный ваш почитатель. Никогда не видел женщину такого ума и решимости. Я сделаю все, что захотите, лишь бы подтвердить свою верность. Пожалуйста, не сердитесь на меня, это меня очень сильно ранит. И пожалуйста, не отсылайте меня от двора.

Мне надо обратиться к нему как рани к подданному, уверить его, что он ни в чем не виноват, и отослать. Но какое-то безумие заставляет меня откинуть покрывало и посмотреть Лалу в глаза. Я впервые сознательно стараюсь привлечь мужчину. С Саркаром я была слишком невинна, слишком восхищена. Когда я слышу, как ахает Лал, я чувствую себя всемогущей – и слегка шальной.

– Да, Лал Сингх, вы поступили очень плохо, – негромко говорю я. Увидев огорчение у него на лице, я добавляю: – Вы украли мое сердце.

На мгновение он потрясенно замирает, а потом его лицо преображается от восторга.

– Тогда, моя рани, придется отдать вам мое взамен.

Я протягиваю ему руку. Она слегка дрожит. Лал подходит, не произнося ни слова. Когда он берет меня за руку, я чувствую, что и его рука тоже дрожит. Его губы обжигают мою кожу. Я одновременно в восторге и в ужасе.

Он хрипло говорит:

– Ты прекраснее, чем я представлял все те ночи, когда лежал без сна. Теперь я могу умереть счастливым…

Поцелуем я заставляю его замолчать, но я запомнила эти слова – потом попрошу его повторить.

Вахе Гуру, может ли что-то настолько сладкое быть грехом? Если да, я готова заплатить за него. Об одном прошу: пусть из-за этого не пострадает мой Далип.

* * *

Дни и ночи перетекают один в другой – молоко и мед, теплый запах любви. Я плыву по ним как зачарованная. Я оживаю только в те минуты, когда Лал приходит ко мне в постель, кутаясь в плащ темноты. Я призналась Мангле, и моя верная служанка все устроила.

Похоже, она рассказала Джавахару о том, что происходит. Брат ничего мне не говорит, но в последнее время перестал приходить. Правильный и честный Автар, в помощи которого мы нуждаемся, чтобы Лал мог безопасно приходить в Шиш-Махал и уходить оттуда, тоже перестал со мной встречаться, а присылает информацию через Манглу.

Так дальше продолжаться не может. Я прошу их троих о встрече.

Всю жизнь меня учили, что женщинам неприлично говорить о желаниях тела, но я заставляю себя быть откровенной.

– Я ценю вашу любовь и верность больше своей гордости, так что скажу прямо. Я овдовела в двадцать один, и после этого потянулись годы одиночества. Потом я чудесным образом снова встретила любовь. Но я не могу выйти за Лала: тогда мне пришлось бы оставить пост регента. Я не могу вот так бросить Далипа. Неужели мне нужно приговорить себя к одиночеству просто потому, что я хочу защитить сына? У многих аристократов по нескольку жен, да еще и любовницы. Эти связи допускаются. Неужели я грешна только потому, что я женщина? Я люблю всего одного мужчину, но общество меня отвергнет, если узнает. Вы самые близкие, самые доверенные для меня люди. Я надеюсь, что по-прежнему смогу на вас рассчитывать.

Джавахар и Автар отводят взгляды, им явно неловко, но они обещают меня поддерживать. А вот Мангла кивает и смотрит на меня с пониманием. Глаза у нее блестят.

* * *

Словно пытаясь уравновесить мою радость, мир посылает мне одну проблему за другой. Первая проблема связана с Джавахаром. Его пиры становятся все более буйными. Вино в хавели Джиндан течет рекой. Регулярно появляется там и опиум. Танцовщицы остаются на всю ночь, чтобы порадовать гостей. Все это плохо сказывается на здоровье брата и его кошельке. Автар сообщает, что Джавахар ходит к ростовщикам в Хира-Манди. Я напоминаю брату об осторожности, но уже не могу говорить так резко, как раньше. Вдруг он в ответ начнет обвинять меня? На какое-то время пиров становится меньше, но скоро они продолжаются и становятся еще более буйными.

Во второй проблеме я виновата сама. Я теряю положение в дурбаре, за которое так сражалась. Я по-прежнему хожу на заседания, но часто опаздываю и прихожу уставшая, потому что не выспалась. Раньше я заранее собирала информацию и активно высказывалась по разным вопросам, а теперь сижу и мечтаю о возлюбленном. Аристократы сначала демонстрируют разочарование, потом снова начинают меня игнорировать. Только Джалла наблюдает за мной и за Лалом, который тоже стал невнимательным.

Перед дурбаром стоит множество задач. В Индостан приехал новый, более агрессивный генерал-губернатор – Хардинг, мы его зовем тунда лаат, «однорукий лорд», потому что он потерял левую руку в битве. Джалла уверяет, что Хардинг собирается напасть на Пенджаб, и Хира должен послать армию в Сатледж. Я замечаю, что сразу после назначения Хардинг вряд ли будет проявлять подобную активность. Несколько придворных меня поддерживают. Но когда Джалла меня перекрикивает, я пожимаю плечами и позволяю Хире поступить по-своему. Мои сторонники чувствуют себя брошенными. Войска посылают на границу. Деньги, которых у нас и так маловато, тратятся на ненужные демонстрации военной силы.

И еще одна дополнительная сложность: Аттар Сингх возвращается в Пенджаб и присоединяется к лагерю почитаемого святого, Бабы Бира Сингха. Принцы Кашмира и Пешаура тоже находят убежище в этом лагере. Бир Сингх хочет помирить их с дурбаром, но Хиру это не устраивает. Он хочет послать против них армию хальсы. Я рекомендую найти дипломатическое решение, но, когда визирь настаивает на том, чтобы проучить бунтовщиков, у меня нет сил спорить.